Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов - [64]

И вновь и вновь: увы!

Увы, под маской доброй тая повадку волчью,

Мир угощает медом, который смешан с желчью.

Снаружи мир прекрасен: он зелен, розов, бел,

Но смерть и мрак увидел, кто в глубь его глядел.

Соблазны всех прельщают, надежда тешит всех:

Мол, покаяньем легким искупишь тяжкий грех.

О рыцари, вставайте, настал деяний час!

Щиты, стальные шлемы и латы есть у вас.

Готов за веру биться ваш посвященный меч.

Дай сил и мне, о боже, для новых славных сеч.

Богатую добычу я, нищий, там возьму.

Мне золото не нужно и земли ни к чему,

Но, может быть, я буду, певец, наставник, воин,

Небесного блаженства навеки удостоен.

В град божий через море, через валы и рвы!

Я снова пел бы радость и не вздыхал: увы!

Нет, никогда: увы! 

* * *

Земля, хозяину скажи ты,

Коль обо мне случайно спросит:

Я расплатился, мы с ним квиты,

И вексель пусть под стол он бросит.

Я должников его жалею:

По мне, чем быть в долгу у черта,

уж лучше должным быть еврею:

Он выждет всем известный срок,

Потом, коль ты платить не можешь,

процент учетверит в залог.

«Нет, Вальтер, ты еще побудь,

За что ты сердишься, старик?

Когда просил ты что-нибудь,

Я все давала в тот же миг,

Чего душа твоя желала.

И больно мне лишь оттого,

что редко ты просил и мало.

Смотри, тебе здесь благодать,

А если ты решишь расстаться,

то радости не будешь знать».

Я насосался до отвала,

И грудь твою забыть бы рад.

Ты мне веселье обещала,

Но лгал он, любящий твой взгляд.

Твое лицо светло и ясно,

И вся, коль спереди смотреть,

не стану спорить, ты прекрасна.

Но сзади — что за мерзкий вид!

А я тебя увидел сзади,

с тех пор мой стих тебя язвит.

«Пускай меня ты разлюбил,

Но лишь одно: хоть иногда

Припоминай, как счастлив был,

И на меня смотри тогда,

Ведь там бывает так тоскливо!»

Я был бы рад, по мне противно,

что лицемерна ты и лжива

И всех умеешь обмануть.

Дай бог тебе спокойной ночи,

а я иду в последний путь. 

* * *

Я разделю, пока я жив,

И земли и добро свое,

Чтобы не смел, кто нагл и лжив,

Не о своем сказать: мое!

Свои злосчастья оставляю тем я,

Кто сеет зависти и ненависти семя,

Но им же — яд раскаянья в крови.

Мои печали —

Тем, кто клялись и лгали,

Мои дурацкие порывы —

Тем, кто в любви фальшивы,

А женщинам — тоску по радостям любви. 

* * *

За красоту хвалите женщин — им по нутру такая дань,

Но для мужчины это будет так скользко, что сойдет за брань.

Пусть у него отважным, щедрым и постоянным будет дух,

И это третье — постоянство — отличный спутник первых двух.

Послушайте, что вам скажу я, и вы тотчас поймете сами,

Как надобно хвалить мужчину, чтоб не бесчестить похвалами.

В нем человека надо видеть, чтобы его попять сполна.

Когда по внешности мы судим, нам сердцевина не видна.

Как много в мире чернокожих, в чьем сердце дух прямой и смелый,

И сердце черное как часто скрывается под кожей белой! 

* * *

Плох ты, мир, ты совсем оголтел —

Все от черных, от собственных дел.

Миримся мы с тобой против воли!

Ты потерял последний стыд.

Бог видит, я на тебя сердит.

Мир, мы терпим и ждем, но доколе?

Честь — о ней помышляешь ты мало.

Радости прежней совсем не стало,—

Где ей, бедной, теперь цвести!

«Щедрость» и вовсе бранное слово.

В моду вошли богатей и скряга.

Мир, ты забыл, что такое благо,

Сбился ты, бесноватый, с пути.

Верность и Правда остались без крова,

Все достоинства не в чести. 

* * *

Господь! Кто набожен на вид

И десять заповедей чтит,

Но преступает их, тот вряд ли любит бога.

Тебя отцом назвать он рад,

Но если я ему не брат,

То чувства в нем сыновнего не много.

Мы все в родстве. Богатый, нищий

Равно для тела просят пищи —

Да претворится в плоть она!

Кто отличит слугу от господина

(Хотя б мы их живыми знали),

Когда их черви доконали,

Объев скелет? И заповедь одна

Для всех, кто смертен — для христианина,

Язычника, еврея — все едино:

Служить тому, кем жизнь сотворена! 

* * *

Бог ставит королем, кого захочет он,

И этим я не удивлен.

Но вот попам дивлюсь я много:

Чему они учили весь народ,

То стало все у них совсем наоборот.

Так пусть во имя совести и бога

Нам растолкуют, что безбожно,

Что истинно,—начистоту!

Ведь мы им верили недаром,

Где ж правда — в новом или в старом?

Коль то правдиво, значит, это ложно:

Два языка не могут быть во рту! 

* * *

Я вышел в поисках чудес

И видел чудные дела:

Я видел три пустые трона,

Где Зрелость, Мудрость, Чистота

В былые годы восседали.

Сын девы, дай нам знак с небес,

Чтоб эта троица могла

Воспрянуть, как во время оно,

И прежние занять места!

Их горести моею болью стали.

Тройная власть и все их троны богатым заняты юнцом.

Мы вместо трех высоких духом склонились пред одним глупцом.

Воспитанность и Право гибнут, и в людях больше нет стыда.

Так жалуюсь и вяну я в печали. 

* * *

С веленьем божьим, как посол,

К вам, император, я пришел:

Земли владыка! Вас владыка всей вселенной

Как своего наместника вииит

В том, что язычник вас теснит,

Глумясь над господом в его стране священной.

За право божье в бой, скорее в бой!

Не вы ль Христа и бога щит!

И сыном божиим вам суждена награда:

С ним заключите договор святой,

Тогда он ваше право отстоит

Хоть перед чертом в безднах ада. 

* * *

Во всех, чье сердце бес не совратит,—

Сам папа ныне ереси плодит! —