Поэзия - [226]
Среди наиболее известных кураторских проектов в современной Москве — цикл поэтических вечеров «Полюса», организованный московскими кураторами Данилом Файзовым и Юрием Цветковым, где выступают два поэта с принципиально разными манерами; фестиваль «Поэтроника», который организовывает поэт и музыкант Павел Жагун и где и поэты читают стихи под современную электронную музыку и видеоарт. Файзов и Цветков, которые обычно называют себя проектом «Культурная инициатива», также выступают организаторами значительного международного события — Биеннале поэтов в Москве, в которой принимают участие поэты из разных стран и городов.
Существуют также региональные кураторские проекты: в Санкт-Петербурге — проекты Дарьи Суховей и Арсена Мирзаева, в Нижнем Новгороде — фестиваль «Стрелка» под руководством куратора и поэта Евгения Прощина. Региональные фестивали проходят также в Калининграде, Саратове, Самаре, Красноярске, Вологде, Твери, Екатеринбурге, Перми, Новосибирске, Рязани и других городах. Есть и фестивали с длинной истории — например, «Фестиваль верлибра», который ежегодно проходит под руководством профессора Ю. Б. Орлицкого на протяжении более двадцати лет в разных городах России (по итогам фестиваля издаются поэтические сборники).
23.5. Критика и премии
Как мы выяснили, книги и журналы, поэтические вечера и интернет-сайты — это тоже особого рода тексты, высказывания о поэзии. Но, безусловно, о поэзии высказываются и в более привычном виде: статьями и эссе, заметками и целыми книгами. И высказывания эти довольно разнородны — так что для правильного их понимания надо всякий раз учитывать: кто высказывается в статье? Кому он адресует свои слова? Какова задача этого высказывания?
Если о чужих стихах говорит поэт, то он прежде всего сознательно или бессознательно соотносит опыт и творческий метод другого автора со своими собственными. Поэтому нередко мы видим, что поэты с симпатией говорят о близких им авторах (даже если те заметно слабее) и с резким неприятием отзываются об авторах далеких (даже если те оригинальны и значительны). Неприятие обычно выглядит убедительнее, потому что вдохновлено масштабом оппонента: так, Иван Бунин писал о Велимире Хлебникове, что тот «спекулировал своим сумасшествием», а Владимир Маяковский называл стихи Константина Бальмонта «плавными и мерными, как качалки и турецкие диваны».
Напротив, когда о поэзии говорит ученый, литературовед, то мы ожидаем от его высказывания научной беспристрастности и глубоких оснований. Но что, если поэт и ученый — это, как нередко случается, один и тот же человек? Вообще говоря, нет ничего невозможного в том, чтобы предоставлять голос только одной из сторон своей личности, да и опыт практика с представлениями теоретика вполне способны обогащать друг друга. Но бывает и так, что профессиональные навыки ученого используются для возведения в абсолют личного вкуса или позиции определенной литературной группы.
Зачастую важно не то, каков основной род занятий автора статьи, а то, как выстроена его позиция: ближе ли она к позиции поэта, позиции ученого или какой-то иной. В то же время у слов поэта о другом поэте всегда особый статус, ведь когда поэт говорит о чужих стихах, он помимо воли проговаривается и о своих собственных. Статьи о поэзии самых разных авторов — от Иннокентия Анненского и Марины Цветаевой до Олега Юрьева и Александра Скидана — добавляют очень многое и к нашему пониманию их собственного творчества.
Если позиция поэта и позиция филолога очевидным образом отличаются друг от друга, то с позицией литературного критика дело обстоит сложнее, и неслучайно, ведь критика гораздо моложе. Критические статьи начали появляться тогда, когда появились периодические издания (где их можно было опубликовать) и читатель, не входящий в профессиональное сообщество литераторов, то есть не ранее XVIII века.
Иногда считают, что филологи пишут о произведениях прошлого, а критики — о произведениях настоящего, но это неверно. Действительное отличие в другом: критик обращается прежде всего к читателю, стремится формировать его точку зрения и этим отличается от ученого, который (в идеале) информирует, но не пытается воздействовать. Но критик обращается и к профессиональному сообществу, стремясь повлиять и на него тоже: какие-то имена и какие-то тенденции сделать более признанными и авторитетными, другие, наоборот, отодвинуть на задний план.
Для одних критиков важнее один из этих адресатов, для других — другой. Это зависит не только от личных предпочтений, но и от условий работы: книжный обозреватель популярной газеты (например, газеты «КоммерсантЪ») обращается к широкой публике, а постоянный автор специализированного издания (например, «Нового литературного обозрения») — в большей степени к коллегам-профессионалам.
Совершенно по-разному приходится действовать критику в разных литературных ситуациях — по-разному нужно читать и получившиеся тексты. Например, критики, откликавшиеся на только что опубликованного «Евгения Онегина», исходили из того, что читатели с этой сенсационной новинкой уже знакомы и теперь нужно вдумчиво обсудить прочитанное. Сегодняшние критики, выбирая для рецензии один из сотни стихотворных сборников, не могут не понимать, что обращаются к читателю, который этого сборника не прочел (и не прочтет, если критик его в этом не убедит). Кроме того, существуют различные жанры критического высказывания, и лаконичные характеристики книжных новинок пишутся иначе, чем пространные обзоры, предлагающие общий взгляд на какую-то художественную проблему или область литературы.
