Поездом к океану - [15]
- Фермой управляет мама.
- Она здесь? – удивился Юбер.
- Да, но уже отдыхает, не любит шторм… - «а это значит, Лионец, что, когда мы окажемся в спальне, нам придется быть тихими, чтобы ее не потревожить». Сложно было намекнуть на эту мысль более прозрачно. – До войны дела, конечно, шли лучше. Не так много удалось сохранить того, что мы имели от Тур-тана.
- Мало осталось людей?
- Люди – это самый нестойкий ресурс. Овец можно развести новых. Фруктовые деревья у нас и теперь плодоносят. Мы делали сыры, сидр, выращивали овощи… Ферма кормила всех досыта. Мы платили нашим женщинам больше, чем платили рабочим на консервных заводах. И условия у нас были хорошие. До войны попасть в Тур-тан считалось удачей. Все, что мы можем дать сейчас – крышу над головой и еду. Эти трудности временные, но война разбросала людей. Никто не хочет ждать.
- Все устремились в города.
- Все устремились в города, - повторила Аньес. – Но мы выстоим. Отец говорил, что те, у кого Финистер в крови, все равно не дадут ему умереть.
Отцом Робера Прево она называла с самого детства, хотя и не была удочерена им затем, чтобы Тур-тан остался за нею в качестве наследства при любых обстоятельствах. Робер любил говорить, что из всего имущества их семейства он взял только Женевьеву, но это не отменяло того, что саму Аньес он растил как дитя, которого у него никогда не было. И, должно быть, по-своему любил.
А еще он был прав. Когда его состояние было конфисковано, то, что принадлежало Аньес и ее матери, не тронули.
- Вы любите ваш Финистер?
- Иногда я думаю, что недостаточно сильно. Слишком легко срываюсь с места.
Аньес взглянула на собеседника и вдруг поняла, что идет не так. Иначе, чем она привыкла с другими мужчинами. Лионец спрашивает. Он почти ничего не говорит, но только спрашивает, позволяя ей рассказывать о себе. Оттого ли, что ему не было что сказать, чтобы не показаться дураком рядом с нею? Или от того, что тонко чувствовал: беседа ей интересна, когда она – о себе? Что ей за дело до хромого мужчины в штанах ее отчима? Подобрала, как беспородного пса. Но, справедливости ради, ей на пути встречались псы и с более грязной кровью. К тому же, слишком высоко оценивавшие себя. Подчас непомерно высоко.
И вот поди ж ты! О себе не сказал ни слова, заставив так много слов произнести ее. И возможно, это к лучшему. Не нужно думать о том, доволен ли он. Вообще не нужно думать. Может быть, с простыми людьми все проще. Пусть и с солдафонами вроде Лионца.
- А еще я думаю, - проговорила Аньес в ту минуту, как грампластинка затрещала, оборвав звук, - что слишком многого хочу.
С этими словами она поднялась и двинулась к граммофону. Переставить на другую сторону. Тишины не хотелось. Музыка могла заполнить паузы.
- Поставьте что-нибудь не на немецком, - неожиданно попросил Юбер.
- Вам настолько отвратительно?
- Нет. Но если можно избежать, я предпочитаю избегать.
- Еще и трусливы, - Аньес мотнула головой и стала перебирать пластинки. Одна, другая, третья. Чтобы услышать, как Лионец чиркнул спичкой. Не спрашивая, возражает ли она. Вероятно, в его окружении не принято спрашивать женщину о таких мелочах.
Под иглу легла Катти Ренар. «Un jour à Paris»[2] – в записи тридцать восьмого года. Когда-то они с мужем танцевали под эту пластинку наедине, когда гости уже разошлись, а они остались вдвоем в день его рождения. Пасодобль в духе Энрике Сантеухини[3] был любимой песенкой Марселя де Брольи. Заслушали до дыр, до треска, из-за которого не слышно музыки. Она покупала второй экземпляр сборника уже во время войны. Катти Ренар привела в восторг и нацистов.
Но ей повезло больше, чем Аньес. У нее не было отца-коллаборациониста. За нее вступились те, кому она сумела помочь. А тех оказалось так много, что теперь ее голос на старых записях неожиданно стал гимном и символом свободы и борьбы. Ее голос переживающий новую вспышку популярности, хоть она больше и не выступала, так часто звучал на радио, что спроси любого, кто самая популярная певица Франции, ответа ждать пришлось бы недолго.
Ее голос – не очень сильный, но такой глубокий, такой хрупкий, что от этой глубины и хрупкости хотелось плакать – заполнил гостиную вместе с запахом дыма. Аньес резко повернулась к Лионцу. Тот ожидаемо курил.
- Простите, я вам не предложил, - медленно сказал он. – И днем тоже… сейчас многие женщины смолят наравне с мужчинами.
- Я – нет. Пробовала, но мужу не нравилось, он запрещал.
- Он был к вам добр?
- Да… очень добр. Его убили немцы, он был коммунистом, - она достала из шкафа с посудой блюдце и поставила перед Юбером. – Вместо пепельницы.
- Спасибо. Мне жаль.
- Это случилось слишком давно для сожалений… Войну переломили именно коммунисты, значит, он был прав.
- Интересная теория, - хохотнул Юбер.
- Ну говорят ведь, что прав тот, кто победил.
- Прав тот, кто не участвует в войне и не калечит собственных сограждан.
- Мы все очень далеки от такого положения вещей.
- Вам не доводилось, я полагаю, бывать в Швейцарии.
- А вам?
- А мне пришлось по долгу службы. Один день, - Юбер помолчал. Потом затушил сигарету и поднялся. Нелепо висевшая на нем одежда ее уже совсем не веселила. Он, между тем, подошел к ее стулу и подал руку. – Давайте потанцуем. Вы танцуете?
Их разделяли два лестничных пролета и двадцать четыре ступеньки. Тысячи метров между небом и землей и его койка на станции скорой помощи. Чужие жизни и чужие смерти. Их разделяло прошлое, у них не могло быть будущего. Только настоящее, по истечении которого им придется уйти — каждому в свою сторону. Но всякий уход может оказаться лишь уходом на второй круг. Стоит только принять решение. В тексте есть: очень откровенно, сложные отношения, сильная героиня.
Аннотация к книге "Роман о дружбе по любви" #3 Имена Жизнь Сани Григорьевой мало чем отличалась бы от жизни тысяч других девушек. Если бы не древний «Мерседес», два гнома, Медведь и старый друг. Впрочем, совсем не старый и не совсем друг. И потому многое можно изменить, когда наступает подходящее для перемен время. Иногда нужно лишь подождать.
Друзья звали его Мирош. Он сочинял песни и пел их так, будто умел останавливать ее время. Это было единственным, что Полина знала о нем. Единственное, что он знал о Полине — что под ее пальцами рождается музыка, которая не оставляет его равнодушным. И что в глазах ее поблескивают льдинки, угодившие в его сердце. Они встретились случайно, сели в один вагон и отправились к морю. Чтобы там, на берегу незамерзающего Понта, однажды снова найти друг друга. Кто они? Зеркальное отражение? Или части целого? Дилогия! Книга первая Примечание: первая любовь, запретные отношения, гитарист и пианистка, шоу-бизнес.
Вместо планируемой свадьбы Герман расстался с невестой. Вместо Цюриха отправился в Черниговскую область. Вместо сувенира из отпуска привез фиктивную жену. Отныне многое у Германа и Даши почти понарошку.
Блестящему адвокату и любимцу женщин Ярославу Закревскому шеф поручает несложное, прибыльное для конторы и самого коллеги дело – развод олигарха. Но в новогоднюю ночь Слава совершает поступок, который может быть безрассудством или подставой. Чем он окажется на самом деле – покажет лишь время.
Влюбиться в бывшего парня старшей сестры? Проблема! А если этот парень еще и подлец, который бросил ее в беде, то проблема достигает повышенного уровня взрывоопасности. Но проблем Оля Надёжкина не боится, точно зная, что от подлецов лучше держаться подальше. Вот только как держаться, если они работают вместе, и он, похоже, всерьез намерен затащить ее в постель?
Спустя почти полтора года после смерти своего мужа двадцатисемилетняя Алекса Салливан Тейт возвращается в свой родной город после десятилетнего отсутствия. Она понятия не имеет, что её школьная любовь, Джейс Макаллистер, парень, который похитил её сердце в ту ночь, когда расстался с ней, более чем готов снова вернуть её. Джейс посвятил последние десять лет службе в армии, обезвреживая бомбу за бомбой, он старался забыть девушку, которая разжигала его страсть. Но он не знает, что чувства до сих пор живы. Десять лет назад химия между ними только зарождалась, но искра, что пробежала между ними сейчас, может взорвать все, и даже Джейс не сможет это остановить.
Ты — потерянная девушка и уже давно свалилась в пропасть. Может, это я тебя туда толкнул. Может, я просто там тебя нашел. Но я здесь не для того, чтобы вытаскивать тебя, Эмилия. Я здесь, чтобы схватить тебя, если ты когда-нибудь захочешь сбежать. Тебя привлекает темнота. Я — Тьма, детка. Беги! Переведено для группы: https://vk.com/stagedive.
Что нужно сделать в пятницу 13-го, чтобы изменить свою жизнь? Сущие мелочи: попасть под ливень, нелепо шлёпнуться на задницу перед новым соседом, избежать домогательств его пса и вспомнить свою первую влюблённость.
История девушки с большим и тяжелым грузом за плечами. Ни в коем случае не из робкого десятка. Переезжает во Францию. Новая школа давалась нелегко. Но все же, она ищет свое счастье, но ее тянет на дно прошлое, которое она не может забыть. У ее маленького и когда-то открытого сердечка еще не зажили раны от предательств и издевок… Она старается выживать и возможно побеждает в этой неопределенной войне.
Скитающийся по городам и весям художник ищет модель для нового заказа. Подобрав юную путану у вокзала, он еще не знает куда приведет его это знакомство. Но ему, в принципе, абсолютно наплевать!
Сказочная любовь может случиться с каждым, надо только не искать её и верить в свою счастливую звезду.Минск. Девяностые. Молодая мама двоих детей живёт на грани нищеты, губит здоровье на двух работах и не думает о себе как о женщине. Лишь встреча с уверенным в себе, удачливым предпринимателем и настоящим мужчиной заставит её вспомнить о любви и страсти. Но вот найдут ли они счастье, когда судьба, кажется, играет с ними?
Безо всякого преувеличения это наш любимый сборник рассказов. И его герои вошли в нашу жизнь, по всей видимости, уже навсегда. Лиса и Пианист. Певица и ее аккомпаниатор. История их дружбы и их любви. Их войны и их жизни. Их разочарований и их надежд. Здесь есть элементы биографий реальных людей… слишком известных, чтобы их называть. Но почему бы не рассказать о них? Почему бы не вспомнить? Итак….Кафе «Томный енот», которого сейчас, конечно, на Монмартре уже не найдешь, на его месте давным-давно красуется… другое кафе с другим названием, называлось так не случайно.