Поезд пришел на Тумнин - [16]

Быть может, в эти минуты в голове Арсеньева рождались мысли о будущем любимого края. Быть может, он уже представил себе, как произойдет то, о чем он говорил сейчас орочам. Ведь он лучше многих других знал этот край. Он отдал ему тридцать лет своей жизни, исходив его вдоль и поперек. Он верил, что не за горами время, когда совсем по-новому зашумит тайга на берегах Хунгари и Анюя, Тумнина и Хуту, где однажды осенью его экспедиция чуть не погибла. И если бы не орочи, не Трофим Акунка, не Александр Лазаревич Намунка и другие, не жить бы ему теперь, не ходить бы по этой комнате, не встречать бы дорогих гостей, не думать о будущем...

Все это подробно и долго рассказывал мне Тихон Иванович в больничной палате. Многое, конечно, было им позабыто. Но и то, что сохранилось в его памяти от тех лет, было необыкновенно интересно.

— Сколько дней вы добирались из Уськи до Амура? — спросил я.

Подумав немного, он сказал:

— Двадцать пять дней, однако. Теперь, конечно, поезд совсем быстро идет.

— По расписанию — семнадцать часов, — подсказал Николай Павлович.

— Когда товарищ Иванов приезжал, орочи стали жить хорошо, — сказал Тихон Иванович и с гордостью добавил: — Когда Николай Павлович после приехал, мы стали жить еще лучше.

— Что вы, что вы! — замахал руками Николай Павлович. — Разве можно так говорить, Тихон Иванович!..

— Прости, Николай Павлович, я правду сказал! — И Акунка потянулся за папиросой.

Внимательно слушали Тихона Ивановича в Палате. С нескрываемой завистью глядели, как он курит, выпуская кольцами густой дым. Только старый Мулинка, простывший на рыбалке, лежал спокойно, не шевелясь, изредка покашливая. Вошел врач.

— Я прошу вас, Тихон Иванович, больше не курить. Когда разрешим прогулку, там и дымите, сколько вздумается. — Он открыл форточку, задернутую марлей, и попросил нас покинуть палату: наступило время обхода больных.

Появилась сестра, маленькая худенькая орочка в белоснежном халате и в косынке из марли, завязанной сзади узелком. Она поставила перед Тихоном Ивановичем чашку с фруктовым компотом.

...Мы решили немного пройтись по поселку. Да, это правда, орочам уже тесно в этой долине. Длинная улица кажется зажатой между берегом Тумнина и вокзалом. Она сплошь занята домами.

Вокзал здесь еще не отстроен полностью: фасад не окрашен, окна без рам. Повсюду на траве лежат толстый слой опилок и вороха свежих, янтарных стружек, еще сохранивших запах тайги.

Мы выходим на широкую, зеленую площадь, которую со всех сторон обрамляют здания школы, интерната, клуба и каких-то хозяйственных построек. Над фасадом клуба, во всю его длину, висит слегка колеблемое ветром широкое алое полотнище, на котором написано бронзой: «Мир победит войну!»

Русский учитель

В районном отделе народного образования — это было много лет назад — Николаю Павловичу Сидорову предложили на выбор несколько школ. Как опытного педагога, его хотели оставить в городе, но Николай Павлович отказался. Для того чтобы сменить Владивосток на Совгавань, незачем было две недели болтаться в море, мучить себя и семью. Николай Павлович и его жена Валентина Федоровна хотели работать в далекой северной школе и только поэтому снялись с насиженного места. Работники отдела народного образования, присутствовавшие в кабинете заведующего, недоуменно пожимали плечами и перебрасывались удивленными взглядами. В районе была такая далекая северная школа, учителя в ней долго не задерживались, но никто не осмеливался предложить ее Сидорову.

— Есть одно место, — нерешительно произнес заведующий. — Но вам будет нелегко. Вы семейный человек, привыкли жить в городе. А там тайга, глушь, школа плохонькая...

Николай Павлович встретился взглядом с Валентиной Федоровной.

— Там живут орочи, — прежним тоном продолжал заведующий, испытующе глядя то на Николая Павловича, то на его жену. — За три года в ней сменилось до десятка учителей. Этим летом опять двое уехали.

— В чем же дело? — спросила Валентина Федоровна.

— Дело в том, что у орочей надо быть не только учителем детей, но и учителем взрослых.

— Нельзя ли поконкретнее? — попросила Валентина Федоровна.

— Учитель должен решать множество вопросов, никак не связанных со школой. Вопросы хозяйственные, бытовые, культурные, одним словом — все! Недавно в районном комитете партии нас крепко ругали за орочей. Послали туда бригаду работников. Кое-что сделали. Но этого мало. На первых порах, возможно, вас встретят не очень ласково. Кое-кто из учителей не оправдал своего высокого звания. Одним словом, вы, Николай Павлович, опытный воспитатель, на месте увидите все сами. Еще учтите, что стойбище отдалено от населенных пунктов. Приезжать в город часто, по каждому делу не придется. Согласны на такую перспективу?

— Конечно, — ответила Валентина Федоровна. — Мы согласны? — обратилась она к мужу.

— Поедем! — ответил Николай Павлович.

Когда они выходили из кабинета, кто-то посоветовал им не очень задерживаться в городе. Путь предстоит длинный. На днях по реке двинется шуга, тогда и не доберешься до стойбища.

Покончив со всеми делами, Сидоровы утром следующего дня вышли на катере в Датту. Им сообщили там, что по Тумнину ехать нельзя, идет большая шуга. Нужно ждать, пока не окрепнет лед, и тогда санным путем двигаться по льду.