Поезд особого назначения - [12]

– Да из бывших… – подтвердил Егоров. – Но наше руководство ему доверяет. Он давно с нами сотрудничает и передал много ценной информации. Не раз при этом рисковал жизнью. Насколько мне известно, немецкое командование заочно приговорило его к смертной казни.

– А я бы его сам к стенке поставил! – с нескрываемой ненавистью, вдруг сказал Каганович. – Яблоко от яблоньки недалеко падает…

На КПП повисло долгое молчание. Лицо Голицына побледнело.

– Это не вам решать, товарищ нарком путей сообщения. – нахмурившись твердо сказал Егоров. – Вот поймаем с помощью товарища Голицына диверсантов, и он полетит обратно в Москву. А там решат, чего он достоин. Но если потребуется, я свое слово тоже скажу.

Вдруг к Егорову подошел радист и знаком дал понять, что его срочно вызывают по рации.

– Извините, товарищ нарком, – сказал Егоров. – Меня срочно вызывает руководство…

САРАТОВ. УПРАВЛЕНИЕ НКВД

Поздно ночью в кабинете дежурного оперативного штаба раздался настойчивый телефонный звонок. Майор Копылов поднял трубку.

– Дежурный слушает! – сказал он, с трудом борясь с одолевающим его сном.

То, что услышал Копылов, заставило его вскочить со стула.

– Повторите еще раз! – почти крикнул он в трубку. – Так, понятно… – Копылов нагнуться над лежащей перед ним картой. – Повторите еще раз, где обнаружили диверсантов? Так… Деревня Строево. Вижу… Это практически рядом со станцией, на которой сейчас стоит поезд Верховного.

Копылов положил трубку на стол и повернулся к, сидящему в углу комнаты, радисту с переносной радиостанцией.

– Срочно свяжитесь со старшим лейтенантом Егоровым! – приказал он ему. – На поле рядом со станцией в районе деревни Строево обнаружены три немецких диверсанта. Его рота находится ближе всего к тому месту. Пусть два взвода оцепят поле и ликвидируют или захватят диверсантов.

– Пятый, пятый… Я первый… – начал скороговоркой говорить в микрофон радист. – Вам срочный приказ. Повторяю… Вам срочный приказ…

ДЕРЕВНЯ СТРОЕВО

Бой у деревни Строево закончился очень быстро. На поле догорали сожженные стога сена, а перед ними валялись три труппа в немецких маскировочных комбинезонах. Внимательно осмотрев их, старший лейтенант Егоров вызвал по рации майора Копылова.

– Товарищ майор, докладываю… Немецкие диверсанты уничтожены! – радостно доложил он.

– Голицын их опознал? – спросил Копылов.

Егоров замялся.

– По описанию диверсанты похожи, – сказал он. – Но Голицын утверждает, что это не они…

– Не они?… – удивленно переспросил Копылов.

– Да, не они… – подтвердил Егоров.

Майор Копылов надолго замолчал.

– Мне звонили из Москвы. – наконец, сказал он. – Каганович пожаловался Верховному на то, что мы используем в работе сомнительные источники информации. Берия приказал проверить Голицына. А ты знаешь, чем такие проверки обычно заканчиваются?

– Наслышан… – тихим голосом ответил Егоров.

– То-то и оно… – вздохнул Копылов. – Ты, кстати, тоже можешь под трибунал попасть. Каганович заявил, что Голицын сам может оказаться диверсантом? А нас он просто ловко за нос водит. А ты поручиться за него хотел!

– Было такое дело… – подтвердил Егоров. – Хотел!

– Так что теперь любая наша ошибка для нас последней может оказаться. – невесело сказал Копылов.

– Но я бы Голицыну все-таки поверил! – убежденно сказал Егоров. – С нами он не за страх, а за совесть сотрудничает. По идейным соображениям. Только не коммунистическим, а патриотическим…

– Тогда получается, у немцев в районе Саратова несколько диверсионных групп действует? – предположил Копылов.

– Вполне возможно… – согласился с ним Егоров. – После бегства Голицына они могли подстраховаться и забросить к нам еще одну группу. Ее то, мы и уничтожили.

– Значит, группа, которую готовил гауптштурмфюрер Мольтке, жива и продолжает действовать.

– Несомненно, товарищ майор… Не исключено, что обнаруженных у деревни Строево диверсантов нам специально подбросили, чтобы нашу бдительность усыпить.

– Тогда слушай приказ, старший лейтенант! – повысив голос, сказал Копылов. – Раздели свою роту на четыре отряда и перекрой ими все железнодорожные переезды. Сам вместе с Голицыным поезжай на семьдесят третий километр. Мне кажется, он самый опасный.

– Слушаюсь, товарищ майор, – ответил Егоров.

ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ПЕРЕЕЗД «73-й КИЛОМЕТР»

Колонна «Студебеккеров», громко сигналя, мчалась по ночному заснеженному шоссе. Изредка навстречу ей попадались одинокие легковые и грузовые машины. Увидев перед собой цепочку ярких мигающих фар, они сразу прижимались к обочине дороги. В кабине головной машины кроме водителя ехали старший лейтенант Егоров и Голицын. Егоров всю дорогу молчал, и только когда колонна остановилась рядом с затерянным в степи железнодорожным переездом, негромко сказал:

– Ты граф, слова наркома Кагановича близко к сердцу не принимай. Такие как он еще от гражданской войны не остыли. Всюду им враги мерещатся. Главное, что мы тебе верим.

Бледное расстроенное лицо Голицына выражало гнетущие его мысли.

– Мне еще в разведшколе политрук Андронов говорил, что на родине я с разными людьми могу встретиться. – грустно сказал он. – У кого-то родственники в гражданскую войну от рук белогвардейцев погибли. У кого-то еще с царских времен к знати была неприязнь. Такие во мне всегда врага будут видеть.