Поэты 1880–1890-х годов - [125]

Шрифт
Интервал

                   После слез без конца…
Иногда… иногда, мне сдается, тебя я встречаю
В вихре жизни безумной, в разгаре людской суеты,
Жду тебя и зову, все движенья твои замечаю…
Иногда… иногда, мне сдается, тебя я встречаю,
                   Но вгляжусь — нет, не ты!..
Это было давно… Я не помню, когда это было!..
Но бессонные ночи, но думы… Как жутко тогда!
Как мне хочется счастья, как прошлое близко и мило!..
Это было давно… Я не помню, когда это было, —
                   Но со мной ты всегда!
<1895>

461. «Я помню: вечный Рим, разгульный и мятежный…»

Я помню: вечный Рим, разгульный и мятежный,
Обычно праздновал веселый карнавал.
В толпе Полишинель виднелся неизбежный,
Был тут же Арлекин насмешливый и нежный —
И Коломбине вздор любовный напевал;
Арабы, мудрецы в причудливом уборе,
Паяцы, рыцари с мечом и без меча —
Всё это собралось в каком-то диком хоре
И мчалось бешено, волнуясь и крича.
На стогнах, площадях — куда ни кинешь взоры —
Колеблемых знамен раскинулся покров,
И музыки гремят невидимые хоры,
И всюду блеск огней, и всюду дождь цветов!..
А там, над городом, в котором сказка эта
Свершалась наяву, нарядна и шумна,
Такая в этот час сияла бездна света,
Такая строгая стояла тишина!
Казалось, с вышины глядели чьи-то очи
С печалью девственной, жалея и любя…
И страшно стало мне перед святыней ночи
За тех, кто был вокруг, — за них и за себя…
<1896>

462. ПОСВЯЩЕНИЕ

От грохота столиц, от нищего народа,
От фарисейских душ и каменных сердец
С последнею мольбой к тебе, о мать-природа,
Истерзан, полумертв, пришел я наконец.
Загадочна, как сфинкс, ясна, как мысль поэта,
Бесстрастна и горда, грозна и холодна,
Сумеешь песнь мою, не ждущую ответа,
Прослушать и понять лишь ты, лишь ты одна.
Вам, груды мертвых скал, вам, гребни волн седые,
Кипящие в своем безжизненном бою,
Я приношу назад все грезы молодые,
И холод поздних дум, и скорбь, и песнь мою.
В чем тайну видел я, в чем видел дуновенье
Непостижимых сил, свершителей чудес,—
Не более как прах, земных частиц движенье,
Воздушных и слепых, безмолвных для небес.
Из них пучина вод, и небо голубое,
И стаи облаков, и дымчатая даль,
Из них, о сердце, ты, тревожное, больное,—
От них твоя любовь, от них твоя печаль.
<1904>

463. «Скажи мне, отчего теперь, когда кругом…»

Скажи мне, отчего теперь, когда кругом
Всё дышит и живет любовью и весною,
Мне кажется, что ты мечтаешь о другом,
Что мысль твоя не здесь, что сердце не со мною?
Ужели и тебя влекут твои мечты,
Как и меня когда-то увлекали,
Туда, в незримый мир нездешней красоты,
Божественной любви, божественной печали?
О, если правда всё, несчастны мы вдвойне:
Когда-нибудь и ты, в тревоге пробужденья,
Узнаешь, отчего мучительно во мне
Тоскуют, трепеща, безумные сомненья.
Ведь и моя душа избранницу звала,
И новых снов, и образов искала,
Но мстительная жизнь тихонько подошла —
И всё поникло вдруг, и всё пред нею пало!..
Пускай принадлежит земле наш краткий час:
Кто жизнью и мечтой жестоко не обманут?
Учись не верить им: для мира и для нас
Божественной любви мгновенья не настанут!
<1904>

464. На мотив Чайковского («Усни!.. Пускай в душе томленье и печали…»)

Усни!.. Пускай в душе томленье и печали
         Замрут, как свет зари!..
О муза, в эту ночь не мучь, не говори,
         Что наши песни отзвучали!
Для звуков смерти нет… Гляди: растут они,
         И всё, что на земле пропето,—
Услышано теперь в чудесном царстве света!
         Да будет тих твой сон! До ясного рассвета
                                                                                  Усни!..
<1904>

465. «Еще земля была засыпана снегами…»

Еще земля была засыпана снегами
И иней на ветвях серебряных лежал,
И в колеях дорог, сверкая под ногами,
Синеющий ледок кололся и дрожал;
Еще был полон лес узорчатых иголок,
Блиставших на заре, как зарево — огнем;
Еще голодный волк из леса на проселок
Отважно выходил искать добычу днем;
Еще по вечерам мохнатые метели,
Равниной снеговой свободно проносясь,
Вздымались к небесам, грозили и гудели,
И падали опять, умолкнув и смирясь;
Но вот на тех ветвях, где иней серебрился,
Каких-то пестрых птиц вдруг очутился стан.
И как он зашумел! И как он завозился!
«Встречай-ка, мать зима, гостей из теплых стран!
Мы не боимся бурь холодных и печальных;
Пускай не много нас — зато мы не одни:
За нами — блеск небес, сиянье зорь кристальных
И радостной весны ликующие дни».
<1904>

466. «Всю ночь осенний дождь шумел и бушевал…»

Всю ночь осенний дождь шумел и бушевал,
         Стучал мне в окна непрерывно,
И кто-то до зари в саду моем стонал,
Кого-то хоронил, кого-то призывал,
         О чем-то плакал заунывно…
Казалось, что конца слезам и стонам нет,
         Что горю ночи — нет исхода;
И плакала душа тем жалобам в ответ,
Пока не замерцал неверный, смутный свет
         И успокоилась природа.
Я вышел на крыльцо. Как сиротлив мой сад
         При бледном трепете рассвета!..
Седые облака, грозя дождем, висят…
Поблекшие листы под ветром шелестят…
         Кричит воронья стая где-то…
И холод, и печаль… Встречай же, сердце, их,
         Как ты весну в былом встречало:
Мне верится теперь, что и для нас самих
Таких туманных зорь и грустных дней таких
         Чреда осенняя настала…

Еще от автора Ольга Николаевна Чюмина
Шерлок Холмс в России

В антологии впервые собрана русская шерлокиана, опубликованная в период с начала XX в. и до Второй мировой войны. В это масштабное по полноте и широте охвата издание включены вольные продолжения и пастиши, пародии и юмористические рассказы, истории о приключениях Шерлока Холмса в городах и весях Российской империи и Советского Союза и статьи критиков и интерпретаторов. Многие произведения переиздаются впервые.


Белые ночи. Гражданские песни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Генрик Ибсен. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Гибель Петрограда

Русская фантастическая проза Серебряного века все еще остается terra incognita — белым пятном на литературной карте. Немало замечательных произведений как видных, так и менее именитых авторов до сих пор похоронены на страницах книг и журналов конца XIX — первых десятилетий XX столетия. Зачастую они неизвестны даже специалистам, не говоря уже о широком круге читателей. Этот богатейший и интереснейший пласт литературы Серебряного века по-прежнему пребывает в незаслуженном забвении. Антология «Фантастика Серебряного века» призвана восполнить создавшийся пробел.


Сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».