Поэты 1790–1810-х годов - [165]

И сидел он дни и годы;

И окна он слышал звук —

Без душевной непогоды,

Без тяжелых прежних мук.

Спит обитель!.. В келье Лоры

Не звенит еще окно…

Дол, и лес, и холм, и горы —

Ночью всё омрачено.

Вдруг свет месяца разлился…

Мертвой Лоры лик в окне,

Бледный, тихий, отразился,

Как в полночном, сладком сне!..

Между 1815 и 1818

285. К КЛАССИКУ БАВИЮ

«Будь краток!» — ты твердишь. Послушности в задаток

Скажу: «Молчи! Ты глуп!» — довольно ли я краток?

Между 1815 и 1818

286. В АЛЬБОМ Ф. И. Г

Поет ли громко соловей,

С родной дубравой разлученный,

Журчит ли сладостно ручей,

Дыханьем бури увлеченный, —

И мне ль альбомы украшать?..

Давно забыт я богом лиры;

Молчание и чувств печать —

Тебе мой отголосок сирый.

Между 1815 и 1818

287. ПЛОВЕЦ

Схвачен бурей жизни цвет!

Для души осиротелой

Нет надежды, мира нет!

Сердце — спутник онемелый!

С неприязненной волной

Челн бежит в дали безбрежной…

Ближе камень роковой,

Дале берег безмятежный!..

Где стезя знакомых благ?

Где звезда-путеводитель?

Скрылись… в бездну сделан шаг!

Стихнул голос-утешитель!

Неприязнен праг возник!

Челн стрелой! Немеют силы…

И в пучине жадной клик

Обреченного могиле!..

И могуч губитель-глас…

И пловец — в борьбе с волною!

И в волне последний час

Отлететь готов с душою!

Вдруг простерся дивный свет

Над враждующей стремниной…

Реет в блеске дева-цвет

И мирит пловца с пучиной!..

Он на бреге — свет потух…

И пропал вожатый милый!

И пловца внимает слух:

«Я твой спутник до могилы!..»

………………………………

Дева-ангел, спутник мой!

Ах! я найден провиденьем!

Целый мир в тебе одной

Я вместил души веленьем!..

Между 1815 и 1818

288. СЕТОВАНИЕ

Нет его! Он взят могилой!

Незнакомец — вдалеке!..

Не предчувствия ли силой,

Дева, платишь дань тоске?

Берег жизни покидая,

Нес он грусть твою с собой,

И слеза твоя златая

Другу — спутник гробовой!..

Иль в душе осиротелой

Отозвался вещий глас:

«Ты одна в природе целой!

Спутник дней твоих — угас!..»

Тайных чувствий разуменье

И обет, сокрытый в них,

В чашу рока — наслажденье

Лили в цвете дней твоих.

И когда тоской безмолвной

Омрачался девы лик,

Друга взор, привета полный,

Заглушал предчувствий клик…

«Дева! Я еще с тобою! —

Тайный глас к тебе взывал. —

И вожатый мой к покою,

Гроб меня не окликал…

Скоро он меня окликнет!..

И потухнет блеск ланит…

Полный скорби, взор поникнет,

Смерти сон его смежит!

Скоро!» — и рука недуга

К гробу юношу свела!

Плод обета, праху друга

Дева слезы в дань несла!..

Но почто души страданье,

Сердцу близкого привет?..

С другом-юношей расстанье

Омрачило девы цвет…

Иль природы глас внимало

Сердце силой тайных уз?

И незримо оживляло

Непостижный свой союз?..

Дева! плачь — ты сиротою!..

Ты чужда уже утрат!

Друг, оплаканный тобою,

Друг единый — был твой брат!..

Бытие одна утроба,

Дети нужды, вам дала!..

Дева, плачь! в объятьях гроба

Ты родное обрела.

Между 1815 и 1818

289. ЛИЛА

До клика петухов — в полночь,

          Покинув мглу могилы

(Страшна жильцов могилы мочь!),

          Тень обрученной Лилы

Услада в свадебный покой,

          Где спал краса-предатель,

Прокралась с золотой луной,—

          Бесплотный прорицатель!

Поблеклый розмарин в руках,

          Крестом к груди прижатых;

И камень — грудь! И нет в очах

          Огней — к душе вожатых!..

Как лилии — уста ея!

          Как мертвый снег — ланиты!

И кудри, бледну грудь тая,

          Не зыблются, развиты!

Ах! некогда равнял Услад

          (Лесть клятвы ненадежной!)

С лилеей — грудь и с небом — взгляд,

          Ланиты — с розой нежной…

И с Лилой обручен, — другой

          И сердце дал, и руку!

И Лила отцвела тоской…

          Гроб прервал девы муку!

«Спишь, милый, иль забыт ты сном?

          Будь крест нам настороже!..

Со мной — на ложе гробовом!

          С тобой — на брачном ложе!..

Отверсты гробы в ночь теням —

          И грозно их явленье!

В них робко мстящим небесам

          Внимает преступленье!..

Но ты, Услад, ты не страшись

          Вещателей могилы!

Любить, любя — прощать учись

          У пре́зренной <ты> Лилы!

Услад! ты клятв не пощадил…

          Вот перстень обручальный.

Но брачную свечу сменил

          Мой факел погребальный.

И пламенной любви моей

          И гроб не исцеленье!

И в мрачной области теней

          Бежит ее забвенье!

Услад блаженство неба пил,

          Мои встречая взоры;

И рано их слезам учил

          Болезненной укоры!..

В ланитах вображал моих

          Огонь златой денницы;

И претворил изменой их

          В лилеи бледнолицы!..

И сердце девственно просил:

          Моленье страсти — внято!

И рано сердце умертвил

          Любовию крылатой!..

Услад! взгляни на тень мою!

          Узнаешь ли, виновный,

В ней деву прежнюю твою,

          Жилицу мглы безмолвной?..

Мой спутник — червь, убрус — наряд,

          И тьма — покровом Лилы,

И смерти неприязнен взгляд,

          И ночь долга могилы!

Спишь, милый, иль забыт уж сном?

          Будь крест нам настороже!

Со мной — на ложе гробовом!

          С тобой — на брачном ложе!..

Услад! хоть раз прийди ко мне,

          Страдалице забытой!

Ах, мрачен дом мой — в глубине,

          Изменою изрытый!..

Над домом незабудка-цвет,

          Отшельник в мертвом поле,

Слезы́ Услада жадно ждет,

          Чтоб цвесть весною доле!..

Луч страсти прежней не потух:

          Как цвет с весной возникнет.