Поэтический побег - [2]

ВУЛЬФ. Сам понимаешь, Александр Сергеевич, в какой стране живем. Ты знаешь ли другую такую страну, где ее гордость, первого поэта, схватили бы и отправили в ссылку, под полицейский надзор?..

ПУШКИН. Если бы полицейский! Они заставили это делать моего собственного отца.

ВУЛЬФ(почти радостно). Вот видишь! (доверительно) Знаешь, Александр, я вот хоть и не под надзором, а все ж с нетерпением жду, когда закончатся мои вакации и я наконец-то вернусь в Дерпт. Там дышится легче — хоть и Российская империя, но все-таки вместе и Европа!

ПУШКИН. Европа… Как я мечтал бы там побывать — но увы!

ВУЛЬФ. Ты это всурьез, или для поэтического словца?

ПУШКИН. Всерьез, разумеется. (Мечтательно) Хотя и поэзия не менее влечет меня туда. Париж, Рим, Венеция, адриатические волны… Напевы тассовых октав… Помнишь, как у бедного Батюшкова — «Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы…» Наливай, Алексей Николаич!

ВУЛЬФ(наливает) А ведь твою мечту, Александр Сергеевич, исполнить не так трудно, как ты думаешь.

ПУШКИН. О чем ты?

ВУЛЬФ. Ну, слушай. Двенадцатого генваря я думаю возвращаться в свою Альма Матер, и ты вполне можешь поехать со мной.

ПУШКИН. Постой, меня же на первой станции схватят!

ВУЛЬФ. Отнюдь. Ведь ты поедешь под видом моего слуги.

ПУШКИН. Что за вздор!

ВУЛЬФ(с легкою досадой). Да ты сперва выслушай, Александр Сергеич, а потом говори, что вздор. Ведь ты знаком с поэтом Языковым?

ПУШКИН. Нет, лично не знаком, но хотел бы познакомиться как-никак собрат по искусству.

ВУЛЬФ. Непременно познакомишься. Он ведь мой однокашник. А в том году мы с ним на вакациях здорово погуляли, и он по этому делу куда-то все свои документы запропастил. Ну, бумаги-то после нашлись, а как в Дерпт возвращаться? Вот я и выписал себе подорожную: мол, едет дворянин и Псковской помещик Алексей Вульф вместе со слугой Николаем. Ну и его приметы — рост, цвет глаз и все, что в таких случаях полагается. Так и доехали.

ПУШКИН. Ну хорошо, до Дерпта доехали. А дальше?

ВУЛЬФ. В славном граде Дерпте проживает некто профессор Мойер, кстати сказать, друг Василия Андреевича Жуковского и немалый почитатель твоих стишков. Он ссужает тебя своими документами, кои ты ему позже возвратишь с оказией. А сам преспокойно скачешь в Ригу, там садишься на корабль и — прощай, благословенное Отечество! (Как бы между прочим) Кстати, передашь поклон моей прелестной кузине…

ПУШКИН(мечтательно). Ах, Анна Павловна…

ВУЛЬФ. Петровна. Ее старый грозный муж Ермолай Федорович, надо сказать, изрядная скотина — держит ее чуть не взаперти, безумно ревнует, оскорбляет страшными подозрениями и все такое прочее. Анна Петровна там — словно прекрасный цветок, запертый в темнице. Так что заодно малость развеешь ее неизбывную тоску.

ПУШКИН(идея его заинтересовала, но старается не подавать виду). Погоди, как-то уж больно гладко у тебя получается — а в жизни так не бывает. Было бы столь просто, так уже половина России давно сбежала бы.

ВУЛЬФ. Нет, ну конечно, надо подготовиться, все обговорить, а кому надо, так и на лапу дать. Знаешь ведь, как в нашей стране не подмажешь, не поедешь.

ПУШКИН. Постой-постой, Алексей Николаич, ты уж так говоришь, будто все решено. А ведь мне потом возврата в Россию до самой смерти не будет! Разве что прямиком в крепость или в Сибирь…

ВУЛЬФ. Зато весь мир увидишь! Венецию, Альпийские ущелья, Египетские пирамиды. Со стариком Гете встретишься, покамест он жив. А добром тебя отсюда никто не выпустит, и не мечтай…

ПУШКИН. Погоди. (Быстро прячет бутылку и рюмки).

Входит АРИНА РОДИОНОВНА с самоваром.

АРИНА РОДИОНОВНА (с подозрением принюхиваясь). Схожу варенья принесу.

ВУЛЬФ. Постойте, Арина Родионовна. Вот вы мудрая женщина, выскажите свое мнение.

АРИНА РОДИОНОВНА (смущенно). Ну, где уж мне…

ПУШКИН. Да не слушай ты его, няня!

ВУЛЬФ(невозмутимо). Я предлагаю Александру Сергеевичу сделать выбор: оставаться здесь и тем самым окончательно загубить свой неповторимый талант, или уехать туда, где ничто не помешает его творчеству, где никакие душители свободы не свяжут крылья его необузданному Пегасу!

ПУШКИН. Ну, ты уж завернул.

АРИНА РОДИОНОВНА. Конечно поезжай, голубчик, хоть развеешься чуток!

ПУШКИН. А может, и вправду…

ВУЛЬФ(поспешно). Нет-нет, Александр Сергеевич, я на тебя давить не имею никакого права. Как решишь, так и поступай. А надумаешь, так дай мне знать. До двенадцатого времени еще достаточно.

ПУШКИН. Нет, я поступлю иначе. Я напишу письмо к Государю, все объясню, он поймет и разрешит мне уехать законным путем!

ВУЛЬФ. Как же, надежды юношей питают.

ПУШКИН. И за что он так невзлюбил меня? Не может быть, что за те несколько стишков, за «Деревню» и «Вольность». Это было бы слишком мелко для главы огромного государства, для победителя Наполеона.

ВУЛЬФ. Я тут слышал как-то, что будто бы Государь не может тебе простить нежных чувств к Ее Величеству Елизавете Алексеевне…

АРИНА РОДИОНОВНА(испуганно крестясь). Эк куда загнул, батюшка!

ПУШКИН. Да пустое это все. Если бы я и испытывал к Ее Величеству какие-то чувства, то уж, поверьте, держал бы их при себе. Тут что-то другое. Не иначе кто-то нашептывает Государю на меня всякие небылицы.