Поэма огня - [9]

- Таков замысел, - подтвердил Овчинников.

- Хреновая задумка, - сказал Шуктомов, бросая ложку. - И реализация не ахти. Давайте-ка оперативно исправим диспозицию, Матвей Валентинович. Начнём отсюда, - Пётр Александрович ткнул в помеченную синим точку, - Десятая стартовая площадка, продолжим здесь, - он отчеркнул следующую, - Тринадцатая стартовая, - и завершим тут, - Шуктомов накрыл скопление синих точек окрест выделенного черным Мглистого Материка. Понятна диалектика инверсии?

Овчинников задумчиво нахмурил брови.

- Мне надо позвонить, - сказал он.

- Звоните, - учтиво проронил Шуктомов.

Овчинников ушёл в коридор. Пётр Александрович склонился над картой, изучая определённые ему неназванными товарищами пути следования.

Овчинников вернулся.

- Каково решение, Матвей Валентинович?

- Положительное, Пётр Александрович. Ваши изменения приняты и одобрены. Вам выделяется автобус. Водитель соответствующим образом проинструктирован. Он получает суточный сухой паёк с расчётом на двух человек, запасные канистры бензина, подъезжает к гостинице и забирает вас. С этой минуты водитель и автобус находятся в полном вашем распоряжении.

- В каком часу?

- В тринадцать тридцать.

За три минуты до назначенного срока Шуктомов спустился в вестибюль, сдал ключ администратору и вышел на улицу. День обещал быть знойным. Сладко и тревожно пахло дымом. Синеватая дымка стелилась над землей, предвещая близкий апокалипсис. Малиновый диск светила дополнял сюрреалистическую картину надвигающегося конца света. Появился обещанный Овчинниковым автобус. Вспотевший Шуктомов нетерпеливо шагнул "пазику" навстречу.

Автобус был новый, с иголочки, только что выпущенный с конвейера, пахнущий свежей краской, незатёртой, незахватанной множеством ладоней пластмассой, свежей резиной колёс и постеленных на пол рубчатых половичков, спиртовым ароматом обтянутых бордовым дерматином пассажирских сидений и морозно-пряным запахом, исходящим от болтающегося на выпуклом зеркале заднего вида автомобильного освежителя в форме рождественской елочки.

Затормозив рядом с Петром Александровичем, автобус резво присел на амортизаторах, обдав Шуктомова душным клубом мелкой песчаной взвеси, мгновенно забившей ноздри Петра Александровича. Пётр Александрович громко чихнул и полез в нагрудный карман форменной куртки за платком. Передняя дверца автобуса шумно раскрылась и Пётр Александрович с элегантным бриф-кейсом в левой руке и платком в правой расторопно взбежал по обтянутым резиной ступенькам в кондиционированную прохладу салона.

- Категорически приветствую, - воскликнул счастливо улыбающийся шофёр Никодимов и приподнялся навстречу Шуктомову, вытягивая крепкую, мускулистую руку.

Шуктомов высморкался, запихнул скомканный платок обратно в карман.

- Неожиданная встреча, Никодимов, - ответно улыбнулся он, радостно сдавливая твёрдую лопатообразную, мозолистую ладонь шофера.

- Рад снова свидеться, Никодимов. А мне говорили, что тебя отправили в Казахстан, в длительную командировку.

- Какое там, Пётр Александрович. Отправляли, отправляли и не отправили. Выдали сухим пайком на четыре месяца, подъёмные, командировочные, напарника дали, Петьку Хмарова из второй спецавтколонны. Езжай, говорят, дорогой товарищ Никодимов, уважаемый Анатолий Валентинович, возить бригады обслуживания по засушливой казахской степи. Посылаем мы тебя, как передовика производства, примерного семьянина и заслуженного наставника молодёжи. Ладно, говорю, поеду. Если родина приказывает, без лишних соплей и рассусоливаний. Собрались мы с Петькой, попрощались с родственниками, сходили в баньку в выходные, на грудь приняли, не без этого, проспались и тут, на тебе, отменилась наша с Петькой командировка. Ввиду чрезвычайности возникших обстоятельств. Петьку на грузовоз посадили, а меня вот, на этот автобус. Выходит, снова с вами будем, Пётр Александрович?

- Со мной, со мной, Никодимов, - рассмеялся Шуктомов, усаживаясь на боковое сиденье, предназначенной для кондуктора.

- Куда едем, Пётр Александрович? - спросил Никодимов, включая первую передачу.

- Разве тебе не сообщили, Никодимов? - Пётр Александрович щёлкнул замками бриф-кейса, доставая потрёпанный томик избранных произведений Рея Бредбери.

- Никак нет, товарищ Шуктомов. Сказали, подъехать к дому двадцать пять по Ореховой улице ровно в тринадцать тридцать. Остальное на усмотрение пассажира.

- Секретчики, - усмехнулся Пётр Александрович, - перестраховываются.

- Ещё бы, - сказал Никодимов, разгоняя автобус, - в свете остроты текущего момента и принципиальности развернувшегося соревнования.

Шуктомов многозначительно хмыкнул и спросил Никодимова:

- Когда это вы, Анатолий Валентинович, успели стать таким чрезмерно политизированных товарищем? Раньше за вами подобной осторожности не замечалось. Наверное, газеты много читаете, на всех политинформациях безоговорочно присутствуете, конспекты ведёте?

- А что, Пётр Александрович, - Никодимов сбил промасленную кепку на затылок, - осторожность нам нынче совсем даже не помешает. В разумных пределах, разумеется.

- Верно мыслите, Никодимов. Разумная предосторожность нам, безусловно, необходима. Однако, разумность охранительных мер зачастую начинает перехлестывать через край и превращается в ничем необоснованную подозрительность, приносящую скорее вред, чем пользу. Мы с тобой находимся внутри особо защищённого и тщательно охраняемого периметра, и у меня, по-крайней мере, нет поводов сомневаться в его надёжности и безопасности. Хотя, конечно, ты, Никодимов, ни в чём не виноват... Ладно, замнём эту тему для ясности. Не тот уровень, Никодимов. Это мои заморочки. Только ты не обижайся, шофёр.