Поехали! - [5]

Андрей тряхнул головой. Нет, показалось.

– Егор, – скомандовал он, – хватит паясничать, принимай управление.

– Есть, принять управление, командир, – с готовностью подхватил напарник, – запускаю маневровые. Отсчёт пошёл. Три, два…

Швартовочные мехруки мягко разомкнулись и неспешно принялись прижиматься к борту.

– Один, – объявил Егор.

Корабль чуть повело, и он, корректируя курс боковыми ускорителями, начал аккуратно отдаляться от грузовика.

А Андрей всё смотрел в обзорные экраны, где медленно и величественно уходила вверх и влево махина длинномера, похожая сейчас на гигантский железнодорожный состав, собранный местами из матовых, местами непроницаемо чёрных, а местами ослепительно белых даже в скудных лучах далёкого Солнца цистерн.

Угол обзора изменился, и теперь километровый грузовик уже напоминал огромную, парящую в пустоте гусеницу со множеством лапок.

Длинномер, грузовой транспортник серии «Караван», один из двадцати безостановочно курсирующих в пределах Солнечной системы. На данный момент – вершина научно-технической мысли человечества. Корабль, родившийся в космосе, принадлежащий космосу, немыслимый вне его.

Это благодаря им, «Караванам», человечество осторожно и с оглядкой, но всё же дотянулось почти до пояса Койпера. И пусть колонии как постоянно действующие и работающие поселения были пока только на Луне и на Марсе, зато станции, по большей части научно-исследовательские, прочно окопались на всех планетах и некоторых спутниках.

Для их снабжения в точках максимально приближённых к пересечениям орбит «Караванов» были построены дрейфующие ремонтно-эксплуатационные базы, силами нескольких, обычно пяти-десяти челноков, обеспечивавшие транспортировку грузов с длинномера до места назначения и обратно.

Андрей отработал на одной из внутренних РЭБ четыре года чистого времени. Пилотировал точно такой же грузовой, а иногда и грузопассажирский корабль. Встречал и провожал «Караваны», мотался между внутренними планетами. Полгода работы в космосе, полгода реабилитации на Земле. С этим всё строго.

А потом попросился в дальнее внеземелье.

Зачем? – спрашивали его. Кто с недоумением, кто с живым интересом, а кто и с откровенным осуждением. Деньги? Да, хорошие, но не сумасшедшие. Слава? Престиж? Но за пределами Земли давно уже работают тысячи. На всех славы не напасёшься.

Андрей обычно не отвечал. Так, пожимал неопределённо плечами. Дескать, как хотите, так и думайте. Да он и не знал, что нужно ответить.

Просто чувствовал потребность быть там, на высоте.

Космос никогда не был для него пустым. Это была не пустота, нет. Это была высота. Говорят, высота привораживает. Высота в миллионы километров привораживала в миллионы раз сильнее.

И всё-таки, подумалось Андрею, они ненормальные. Все они. И те, кто обрекает себя на многие месяцы, а иногда и годы добровольного заточения в замкнутом, насквозь искусственном пространстве колоний и станций. И те, кто носится в безжизненном сумраке на крошечных судёнышках, силясь связать эти островки человечества. И он, Андрей Колотов, и неугомонный балагур Егор, и флегматичный добродушный увалень Михаил, и даже до икоты нудный и до тошноты педантичный Ковярзин, и тысячи, тысячи других. Все они мазаны одним миром.

И никуда от этого не денешься, потому что высота привораживает.

А обыватели? Обыватели в космос не летают. Туризм не в счёт.

А ещё он понял, что его опять накрыло. Понял и поморщился, как от несильной, но не отпускающей боли. Это был нехороший знак. Суеверным Андрей не был на Земле, не стал им и за её пределами, но к предчувствиям привык прислушиваться и знал – накатывает обычно накануне какой-нибудь внештатной ситуации. Или, проще говоря, накануне больших неприятностей.

– Ну, почему так-то? – возмущался Егор. – Нет, командир, ты скажи, почему так?

Андрей вздрогнул и очнулся. Рассеянно глянул на фыркающего Егора, спросил:

– Что ещё?

– Да вот, – тот ткнул пальцем куда-то в пространство, – Никифорову и Соломатову опять повезло. Забрали с «Каравана» ремкомплекты для базы и теперь, значит, неспешно пыхтят домой.

– И? – не понял Андрей.

– Что и? Командир, – не унимался напарник, – это же не смена, это же прогулка прям какая-то. Завтра причалят, разгрузятся и на боковую!

– Егор, – Андрей снова поморщился, но теперь скорее по привычке, – хватит, а? Тебе заняться нечем? Ну так иди отдохни, через три часа сменишь меня. Или Мише помоги. Он, в отличие от тебя, делом занят, правда, Миш?

– Точно, – прогудел тот.

– Вот, – сказал Андрей, – видишь?

– И очень интересным делом, – задумчиво продолжил Михаил, – уже минут десять стараюсь понять, почему в модуле падает давление и температура.

Андрей и Егор одновременно развернулись в креслах:

– Что?!

– Покажи, – потребовал Андрей, отстегнувшись и подплывая к панели приборов стыковочного узла.

Михаил показал.

– Причина?

Михаил пожал плечами.

– Не знаю. Зумер не верещит. Пока не верещит, – поправился он, – но там точно что-то неладно.

Андрею показалось, что у него в голове радостно запрыгал на одной ножке кто-то маленький и мерзкий, кривляясь и гнусаво напевая: «Накаркал! Накаркал!»

– Я чего спросить хотел, – встрял Егор, толкаясь рядом, – нам модуль с СЖО пристыковали. А зачем там СЖО? Он же грузовой. Аппаратура там всякая, наверное, продовольствие…