Поединок. Выпуск 8 - [41]

...Походив по кабинету, майор снова сел за стол. Лист бумаги со словами «Довожу до Вашего сведения, что...», лежавший перед ним, с ехидной выразительностью напоминал майору о его безрезультатных усилиях за последние месяцы. Он со злостью скомкал лист и швырнул его в корзину. Зазвонил телефон.

— Слушаю! — рявкнул в трубку Туан.

— Господин майор, — раздался на другом конце провода приглушенный женский голос, — говорит Фам Тху. Скорее приезжайте... Он что-то делает... в том кабинете...

— Кто? — отрывисто спросил Туан, моментально сообразив, о чем идет речь.

— Мой дворник. А ему вход на второй этаж запрещен.

Туан сжал телефонную трубку так, что побелели кончики пальцев. Вот почему исчезли его агенты. Дворник Фам Тху — вьетконговец! «Что-то делает в том кабинете». Ясно что: проверяет аппаратуру для подслушивания.

— Не спугните его, — процедил в трубку майор. — Я сейчас буду.

 

Коричневая «мазда» Туана и серый «джип» с оперативной группой затормозили у аккуратного двухэтажного особняка на улице Небесных Добродетелей, обнесенного невысоким забором из частой металлической сетки. У калитки висела прямоугольная табличка с надписью:

Мадам Фам Тху,

дипломированная хиромантка

Тут же стоял небольшой щит из фанеры, разукрашенный всеми цветами радуги. На щите пляшущими черными буквами было выведено:

«ЗАЙДИ И ПОПЫТАЙСЯ УЗНАТЬ, ЧТО ЖДЕТ ТЕБЯ В ЭТО НЕУСТОЙЧИВОЕ ВРЕМЯ»

Люди Туана быстро выскакивали из «джипа». Несколько человек, вооруженных портативными автоматами, ринулись во двор. Остальные вместе с майором вошли в ресторан.

— Всем оставаться на местах! Полиция! Проверка документов!

Туан подошел к стойке бара.

— Где хозяйка? — спросил он у бармена.

— Наверху, — ответил тот. — Госпожа Фам Тху никогда не спускается в ресторан по вечерам.

— А дворник?

— Крутился где-то здесь. Наверное, во дворе или у себя в каморке.

Поднявшись по деревянной лестнице в темный холл второго этажа, майор нащупал выключатель. Зажегся свет, и он увидел распростертое на полу тело хозяйки особняка. Она лежала на боку и смотрела на майора широко открытыми глазами, в которых застыло удивление.

— Что случилось? — спросил Туан, но тут же сообразил, что гадалка мертва.

«Дворника искать бесполезно», — первое, что пришло в голову.

Он нагнулся над телом Фам Тху. На шее гадалки виднелось несколько ссадин от ногтей. Видимо, дворник услышал ее телефонный разговор с Туаном и, перед тем как улизнуть, придушил свою бывшую хозяйку.

Смерть еще не успела наложить зловещий отпечаток на красивое лицо Фам Тху. Оно начало бледнеть, но сохраняло мягкость черт.

У ножки кресла валялась серебряная зажигалка в виде фигурки сидящего на раскрытом цветке лотоса Будды. Туан поднял зажигалку, повертел в руках и, прочитав выгравированные на ней инициалы, сунул в карман.

Прежде чем спуститься вниз, он зашел в кабинет, где обычно встречался со своими агентами, включил свет. Из-за картины, висевшей на стене, торчал обрывок провода. «Я угадал, — подумал майор, — дворник проверял потайной микрофон и, убегая, оторвал его». Он подошел к распахнутому настежь окну, выглянул во двор. Внизу двое с фонариками шарили в траве.

— Что там? — спросил Туан.

Те подняли головы.

— Здесь примята трава, господин майор. Кто-то выпрыгнул из окна.

— Господин майор, дворника нигде нет, — раздался голос из темноты.

Туан ничего не ответил. Он спустился вниз и снова подошел к бармену.

— Это зажигалка Фам Тху? — спросил он, держа на ладони серебряную фигурку Будды.

— Нет, я никогда не видел у нее такой вещицы, — покачал головой тот.

«Наверное, дворник стащил у какого-нибудь американца, — решил майор, — а сегодня выронил здесь впопыхах».

Стоя у бара, Туан стал наблюдать, как его люди проверяли документы у посетителей.

 

Хоанг подошел к большому зеркалу в стене, поправил галстук. Из зеркала на него смотрел худощавый мужчина с веером морщинок у глаз. «Ты здорово постарел, — мысленно сказал Хоанг своему отражению. Тебе нет еще и сорока пяти, а выглядишь ты на все шестьдесят».

Он причесался и вошел в ресторан. К нему тут же подскочил официант, приглашая за свободный столик.

— Рис по-кантонски, лангусту на гриле и крабовый суп. А я пока выпью что-нибудь, — сказал ему Хоанг и направился в сторону бара.

Он сел на высокий табурет перед стойкой и заказал рюмку «куантро». Наливая ликер, бармен тихо произнес:

— Сегодня «дядюшка» сам придет на встречу. Он будет ждать тебя в половине восьмого у гробницы Ты Дыка.

Хоанг допил «куантро» и пересел за столик. Через минуту перед ним появились заказанные блюда. Но ни дымящийся рис, ни имбирный аромат рыбного соуса, ни золотистая корочка великолепно зажаренной лангусты не привлекали. Есть не хотелось. На душе было тоскливо. Сегодня ему исполнилось сорок три, и он снова — уже в который раз! — отмечает, а точнее, не отмечает, день рождения в одиночестве.

Когда в последний раз его поздравляли друзья? Кажется, лет десять назад или даже больше. Ну конечно, больше. Тринадцать лет! Он тогда партизанил со своим отрядом на Центральном плато. Хоанг попытался припомнить подробности того дня, но память лишь смутно сохранила улыбающиеся лица бойцов, вручавших орден своему командиру. Комиссар перехватил орден у связного, появившегося в отряде несколькими днями раньше, и все держал в тайне. Хоанг совсем забыл, что ему исполняется тридцать, а комиссар помнил...