Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется - [29]

Понятно, что «агенты влияния», как правило, не вербуются в классическом понимании этого термина. То есть у них не берут подписку о секретном сотрудничестве, не заставляют готовить подписанные псевдонимом агентурные сообщения. Хотя, наверное, и такое бывает. За некоторым исключением? их даже не внедряют в оперативно значимую среду. Потенциальных кандидатов подбирают из тех людей, которые уже самостоятельно достигли определенного уровня и положения. Затем их негласно изучают и проверяют, на что уходит от нескольких месяцев до нескольких лет. Это тщательная, кропотливая, сугубо индивидуальная и очень ответственная работа, которая не терпит проколов. И контакты с объектом оперативного интереса ведутся не от имени спецслужб, и конечная цель от него скрыта. Но когда вербовщики убедились в правильности своего выбора, начинается его ненавязчивое воспитание, заботливое обучение и даже продвижение по служебно-карьерной лестнице с целью расширения оперативных возможностей агента. На определенном этапе от него начинают получать интересующие разведку сведения, которые скрупулезно проверяют на предмет объективности. И оплата услуг проводится весьма деликатно, но щедро. Вряд ли это будет тривиальный подкуп. Чаще всего — солидные гонорары за весьма посредственные научные публикации или прочитанные лекции, оплаченные приглашения на симпозиумы, приемы, семинары, курсы. При этом в сознание агента целенаправленно внедряются идеи, которые через него и должны навязываться главному объекту политического (идеологического, экономического, научного, военного и прочего) влияния. Продвигая и лоббируя чуждые идеологии и стереотипы, «агент влияния» действует открыто, позиционируя их как «прогрессивные», «значимые», «свои». Скрывается или маскируется лишь главная цель такого влияния (разложение враждебного общества и дезорганизация экономики, развал армии), а также координирующий центр руководства такой агентурой.

— Могут ли быть агентами влияния первые лица государства?

— Конечно, могут. Мировая история знает тому немало примеров. В этом случае речь идет о марионеточном правительстве и «банановом государстве», даже если в нем и не растут бананы.

— Что заставляет человека идти на сотрудничество со спецслужбой?

— Мотивы разные. На протяжении всей своей истории органы госбезопасности СССР активно использовали идейно-политическую основу сотрудничества, связанную с патриотизмом, глубокой верой в коммунистические идеалы всеобщего братства, равенства, счастья. Это была самая надежная, почти всегда бескорыстная помощь советских граждан и иностранцев спецслужбам нашей страны. Во время войны тысячи иностранцев помогали советской разведке. Многие из них не разделяли коммунистических убеждений, по страстно хотели покончить с фашизмом. В отдельных случаях для вербовки используются и компрометирующие материалы, и материальная зависимость.

— Откуда появились презрительные клички — «стукачи», «наседки», «доносчики», «сексоты»?

— От непонимания. И еще от того, что в тоталитарных режимах агентура часто использовалась спецслужбами в неоправданно широких масштабах. Так, в начале 50-х годов только среди заключенных советских тюрем и лагерей насчитывалось порядка 100 тысяч агентов. И не всегда они использовались для раскрытия готовящихся или уже совершенных преступлений. А такое не прощается и находит свое отражение в бытовом языке, стилистике, анекдотах. Различна и этимология этих слов. «Сексот» — сокращенный вариант словосочетания «секретный сотрудник». Оскорбительное для милиционера слово «мусор» возникло из аббревиатуры МУС — московский уголовный сыск. «Наседка» — слово из дореволюционного тюремного жаргона. Так называли внутрикамерных агентов охранки, которых подсаживали к арестантам с заданием выведать у них обстоятельства совершенного преступления, склонить к признанию своей вины. «Стукач», «доносчик» — оскорбительные прозвища агентов. Думаю, что и переименование милиции в полицию — не самый лучший образец законотворчества. А обращение «господин полицейский» уже нашло свою историческую аналогию. «Господин полицай» — именно так называли на оккупированных советских территориях фашистских прихвостней, изменников Родины, участвовавших в карательных акциях против партизан, да мучавших и обиравших местное население. А в оккупированных деревнях и селах к ним обращались еще проще: «Хер полицай» вместо «Герр полицейский».

— Народное сознание и русский язык очень чутко реагируют на такие нововведения. Уже слышал каламбур, что не только милиция стала полицией. Скоро переименуют медиков в педиков, маму в папу, комиков в гомиков, учителя в мучителя, почту в мочту и так далее.

— Да, этот словесный ряд можно продолжить.

Что же касается самих органов госбезопасности, то здесь отношение к агентуре чрезвычайно уважительное. Я бы даже сказал — деликатное. Могу привести десятки примеров, когда оперработники помогали своим агентам не только в сложных оперативных ситуациях (это самой собой разумеется), но и в трудных житейских коллизиях.

Буквально на излом проверялись агентурно-оперативные отношения в начале 90-х годов. В дни, когда разогретая дармовой водкой толпа свергала на Лубянке памятник Дзержинскому и расписывала фашистской свастикой на доме № 2 памятную доску Ю.В. Андропову, некоторые оперработники, вопреки всем инструкциям и приказам, рискуя не только карьерой, но иногда и собственной головой, выносили из рабочих сейфов, вывозили на своих машинах и сжигали на дачах личные дела находившихся у них на связи агентов, дабы сохранить тайну сотрудничества и не подвергать их в будущем возможной люстрации. Наверное, также действовали разведчики группы Зорге. Вместо того чтобы бежать, спасая собственную жизнь, когда в двери их квартир ломились сотрудники японской тайной полиции кемпейтай, они сжигали секретные коды и шифры, а также все сведения о своих тайных помощниках. Это ли не есть пример мужества и верности долгу?!