– Мне кажется, что я попал в какой-то сказочный мир, – сказал задумчиво Альбер. – Я и счастлив, что этот мир передо мной раскрывается, и смущен своим невежеством… и еще… знаете что… – Он запнулся. – Не знаю, как это сказать… Но вот всего несколько дней назад я с Роже ночевал в пустом киоске на набережной Сен-Бернар. Лил дождь, мы промокли, продрогли, были голодны. И нигде не было работы для нас… Ну, в общем, это, может быть, глупо, я понимаю, но когда узнаешь такие вещи на собственном опыте, то как-то странно, что человеческое сознание достигает таких высот, а жизнь, вся жизнь вокруг остается такой же неустроенной и тяжелой, и, того гляди, начнется атомная война… Как-то нелепо, ведь правда?
– Конечно, правда, мой мальчик! – Шамфор вздохнул. – Но что делать нам, ученым? Во время войны я видел, где враг и где друг, и я воевал. А сейчас все так перепуталось… Если б я знал, что делать, с кем и против кого воевать, чтоб уничтожить эти пакости, я, ни минуты не колеблясь, взялся бы за оружие. Но в том-то и дело…
Они подошли к дому профессора Лорана, и Шамфор замолчал, вглядываясь в окна, забранные решетками.
– Да, бедняга Лоран! – с горечью сказал он. – Вот так похоронить себя заживо!
Роже открыл калитку и сообщил, что профессор Лоран уже беспокоится.
– Где ты шатался? – шепнул он, исподтишка толкнув Альбера в бок. – Девочку, что ли, встретил?
– Иди ты! Девочку, скажешь тоже! – засмеялся Альбер. – А ты что делал?
– Ни за что не угадаешь! – Роже торжествовал. – Я брил Поля!
Альбер поперхнулся от неожиданности. Шамфор обернулся.
– Брил Поля? – переспросил он. – Зачем?
– Профессор попросил, а мне-то что! Да у него там и брить особенно нечего.
– У Поля за время болезни действительно начали расти усы и борода, – сказал Альбер. – Правда, очень редкие, жиденькие, но уже довольно длинные выросли.
– А как он себя вообще чувствует, ваш Поль?
– Ведет себя спокойно, даже гораздо спокойней, чем до всей этой истории, но, по-моему, психика у него нарушена, – ответил Альбер.
– Хочешь, я тебе скажу насчет Поля? – Роже понизил голос. – Так вот: он всех ненавидит, кроме Пьера. Или боится. Особенно Мишеля.
– Почему именно Мишеля?
– А я знаю? Ну что ты хочешь от психа!
– Не нравится мне вся эта история. – Шамфор нахмурился. – Будьте осторожны, друзья, будьте очень осторожны!
…Тусклый красный свет ненастного заката, еле пробившийся сквозь темно-багровые и фиолетовые тучи, наводнял лабораторию. Колбы и пробирки на длинных столах, казалось, были наполнены темной кровью, на лицах лежали красные отсветы и темные полосы. Шамфор, порывисто двигаясь среди этих зловещих тусклых пятен, словно пробегал сквозь гаснущий огонь.
– Ну, будьте же благоразумны, Лоран! – говорил он, то прижимая руки к груди, то возмущенно вскидывая их к потолку. – К чему все это приведет? Разве демонстрация для вас – самоцель, разве кричащие заголовки и эффектные фотографии в газетах могут вас по-настоящему удовлетворить? Да и почем вы знаете, что среди потрясенных зрителей не окажутся какие-нибудь влиятельные идиоты или жулики, которые начнут ставить вам палки в колеса или шантажировать вас? Вы что, не знаете, как это бывает? И как вы можете выдержать этот собачий лай и укусы, вы, в теперешнем своем состоянии?
– Этого может и не быть, – тихо отозвался профессор Лоран; он сидел в кресле, устало откинув голову.
– Ну, допустим, этого не будет. Допустим, что все пройдет как нельзя лучше. Что тогда?
– Тогда? Деньги… помощь государства… организуют лабораторию…
– Лоран, не будьте ребенком! У государства нет денег на такие штуки. Вам придется рассчитывать либо на частные субсидии, либо на помощь американцев. И можно себе представить, на каких условиях вам предложат эту помощь! Да они и вас-то самого сумеют вскоре оттереть от дела, особенно если вы будете болеть.
– Что же вы предлагаете? – так же тихо спросил профессор Лоран; лицо его было в тени.
– То, что вам советуют ваши помощники: лечиться и отдыхать, а потом со свежими силами готовить Франсуа к демонстрации и самому готовиться ко всем трудностям и неожиданностям, которые начнутся после демонстрации.
– Хорошо, я подумаю, – без выражения сказал профессор Лоран.
– Вам пора делать укол. – Мишель подошел со шприцем в руке. – Темнеет. Почему мы не зажигаем света?
– Зажжем скоро, Мишель. – Профессор Лоран закатал рукав блузы. – Мне надоел электрический свет.
Мишель посмотрел на него своим странным, холодным и пристальным взглядом.
– Обстановка лаборатории стала для вас отрицательным, раздражающим фактором, – заявил он. – Здесь вам будет очень трудно-выздороветь.
– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо сказал профессор Лоран. – Иди, займись чем-нибудь. Или просто посиди.
– Нелепо сидеть в темноте, когда есть свет и когда столько работы, – бесстрастно проговорил Мишель.
– Ох, и надоел ты мне со своей логикой классного наставника! – сказал профессор Лоран. – Ну, зажги лампу у себя на столе…
Некоторое время все молчали. Когда в углу загорелась лампа под зеленым матовым абажуром, стало видно, что в комнате совсем темно.
– Может, Роже угостит нас чаем? – сказал профессор Лоран. – С тех пор как я перешел на обычную пищу, у меня появились давно забытые прихоти. Вчера ночью мне вдруг неудержимо захотелось паштета, запеченного в тесте…
