Поединок с собой - [4]

– Наверное, он заподозрил что-то и хочет от меня отделаться, – сказал Раймон.

– Не знаю. Но Анри не стал бы лгать. Я уходила и недавно вернулась. За это время что-то случилось.

– Что же делать? – спросил Раймон.

Ему было досадно, так досадно, что страх исчез. Такая потрясающая сенсация ускользала из-под носа!

– Не знаю. Просто не знаю. – В голосе Луизы звучала безнадежность.

– Хорошо. Ночь мне разрешили тут провести. Утром я заболею и не смогу уехать. А там посмотрим.

– Ничего не выйдет. Анри не поверит.

– Посмотрим. Я не могу так легко отступить.

– Не знаю, что делать, – повторила Луиза. – Идемте обедать.

В столовой было полутемно – ее окна почти упирались в высокую каменную стену, обвитую плющом. Резные дубовые панели, потемневшие от времени, тяжелые балки потолка придавали комнате еще более мрачный вид; впрочем, и все комнаты, которые успел повидать Раймон, выглядели мрачно. «Веселый домик выбрал себе профессор, нечего сказать! – подумал Раймон. – Наверху, наверное, посветлее, но все же…»

Обедали они вдвоем: Луиза пояснила, что профессор обычно ест у себя наверху. В глазах у нее по-прежнему был страх. Раймон злился и напряженно обдумывал, как остаться здесь. Он был уверен, что никакой помощник завтра не придет.

– А в чем, собственно, надо помогать профессору? – спросил он.

– Очень во многом. Приносить книги из библиотеки. Доставать всякие химикалии и приборы. Прибирать наверху. Наверное, помогать при опытах. И… конечно, охранять Анри…

– От чего же? – нетерпеливо спросил Раймон.

– От… нет, это нельзя рассказывать… если вы будете наверху, вы сами увидите, а рассказывать невозможно, да и не к чему… – Она вдруг поглядела в глаза Раймону своим трагическим, безнадежным взглядом. – Вы должны радоваться, что моя затея не удалась… поверьте мне! Я сейчас как-то особенно ясно поняла, что не имею права подвергать человека такой опасности…

– А вы сами? Разве вам эта опасность не угрожает?

– Я – другое дело. Я не могу уйти и бросить Анри. Это моя судьба.

– Вы не должны так говорить, – сказал Раймон. – При чем тут судьба? Но я все равно не уйду отсюда. Я обещал шефу, что буду охранять вас.

Луиза устало пожала плечами:

– Что же вы можете сделать? Я вам очень благодарна, но…

– А я бы не пошел! – решительно заявил Роже. – Подумаешь: месяц без работы посидел – и уже согласился в омут головой лезть.

– Мне же интересно, пойми ты! – возразил Альбер. – В этом была вся моя жизнь… еще так недавно…

Они сидели на набережной Пасси и дожевывали бутерброды с сыром. У Лебрена их неплохо накормили, а эти бутерброды толстуха кухарка сунула Роже в карман, – «чтобы бедному мальчику было чем поужинать». Но не успели они пройти сотню шагов, как почувствовали, что опять голодны. Тогда Роже сказал, что глупо таскать бутерброды в кармане и глотать слюнки, раз у них есть деньги на ужин и ночлег, а завтра Лебрен велел опять прийти с самого утра.

Парапет набережной уже просох и даже нагрелся – солнце светило вовсю, дождя как не бывало. В воде плыли легкие белые облака, пронизанные светом, листва деревьев стала зеленей и гуще. Роже сбросил башмаки и вытянулся на теплых плитах.

– Я вот чего не пойму: когда ты успел поговорить с этим своим гением? – спросил он, ковыряя спичкой в зубах.

– Кухарка попросила меня сбегать за перцем и уксусом. Ты в это время был в погребе.

– Ну и что же? Ты сам к нему подошел?

– Нет… или, может быть, да… Я не знаю, как это получилось. Я шел мимо его дома и вдруг увидел лицо… вернее, глаза… Он стоял у калитки, прижавшись лицом к прутьям. Вот так… и держался обеими руками за калитку…

Роже сплюнул.

– Это – как арестанты в тюрьмах, – сказал он. – Они вот так смотрят в окна. Влезут на подоконник и смотрят сквозь решетку. Я сколько раз видел.

– Я его не узнал сначала. Он очень изменился. Очень. По-моему, он тяжело болен. Но он меня сам окликнул. Я даже не думал, что он меня помнит.

– Если тебе это польстило, ты олух, – проворчал Роже. – Твою рыжую шевелюру и очки всякий за милю узнает.

– Профессор Лоран – это не всякий. Такие люди рождаются раз в столетие.

– А ты считал? Ладно, я верю, не злись. Так что же он?

– Ну, он спросил, как я живу, и так далее. А потом сказал, что вполне полагается на меня, потому что хорошо помнит меня по тем временам… по работе на кафедре… и что я мог бы ему помочь. И предупредил, что это очень опасно.

– Да в чем опасность-то? Взрывы у него, что ли, бывают?

– Взрывы? Не думаю… Еще он сказал, что берет с меня слово – молчать, что бы ни случилось, и не вмешиваться, а только выполнять его поручения.

– Это дело, по-моему, плохо пахнет, вот что! – Роже сел и свесил ноги через парапет. – Опасность, тайны какие-то, молчи как убитый. Что он – фальшивомонетчик, что ли?

Альбер молчал.

– А насчет платы ты с ним уговорился? – спросил Роже.

– Нет… я об этом не подумал…

– Вот, пожалуйста! Гениям, конечно, не до этого.

– Он сказал, что ночевать придется у него. И работать день и ночь.

– И ты согласился?! – Роже побагровел от возмущения. – Нет, посмотрите на этого олуха!

– Можно подумать, что у меня есть выбор, – сказал Альбер.

– По сравнению с такой штукой? Конечно, есть! Разбей первую попавшуюся витрину и сядь в тюрьму. Можешь мне поверить – это безопасней, чем твоя затея.