Поединок с манипулятором. Защита от чужого влияния - [11]

Человек, переживающий душевный подъем из-за того, что события жизни складываются благоприятно (предстоят какие-либо позитивные события), заметно для окружающих «добреет», легко и с удовольствием дарит подарки, прощает долги, спокойнее воспринимает мелкие неприятности. И наоборот, когда нависает угроза над удовлетворением важнейших наших потребностей, мы становимся обидчивыми, мстительными и раздражительными, куда-то девается и желание прощать, и желание дарить…

Играя на душевных состояниях своей жертвы, манипулятор обычно применяет один из двух способов:

– используя уже имеющееся у жертвы душевное состояние;

– вводя жертву в нужное манипулятору состояние, целенаправленно создавая у нее нужные переживания и затем используя их в своих целях.

В первом случае манипулятор приближается к жертве, выбирая удобный момент. Например, обращается к нему с вопросом щекотливого характера – просьбой, в которой человек в обычное время, скорее всего, ему бы отказал. Однако манипулятор удачно выбирает момент, когда жертва находится в приподнятом настроении или, еще лучше, в особом состоянии «душевного размягчения» (по выражению Л.Н. Толстого), когда хочется всех прощать, всем что-то дарить или отдавать, когда хочется делать что-то для других.

Во втором случае манипулятор целенаправленно создает у жертвы определенное состояние, которое в дальнейшем использует в своих целях. Приведем подходящий пример из художественной литературы – обратимся к бессмертному произведению Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна».

Том Сойер и Гекльберри Финн решили освободить сидящего в заточении беглого негра Джима. Разработанный план похищения предполагал использование ложки. Том и Гек жили у тети Салли, которая точно знала, что ложек в доме всего десять. Одну ложку, таким образом, нужно было украсть, сделав это так, чтобы пропажи не заметила хозяйка.

«Том очень беспокоился, как же нам быть с ложкой, сказал, что без ложки нам никак нельзя, и стал думать. Сообразил все как следует, а потом сказал мне, что делать. Вот мы все и вертелись около корзины с ложками, пока не увидели, что тетя Салли идет; тогда Том стал пересчитывать ложки и класть их рядом с корзинкой; я спрятал одну в рукав, а Том и говорит:

– Знаете, тетя Салли, а все-таки ложек только девять.

Она говорит:

– Ступай играть и не приставай ко мне! Мне лучше знать, я сама их считала.

– Я тоже два раза пересчитал, тетя, и все-таки получается девять.

Она, видно, из себя выходит, но, конечно, стала считать, да и всякий на ее месте стал бы.

– Бог знает, что такое! И правда, всего девять! – говорит она. – А, да пропади они совсем, придется считать еще раз!

Я подсунул ей ту ложку, что была у меня в рукаве, она пересчитала и говорит:

– Вот еще напасть – опять их десять!

А сама и сердится, и не знает, что делать. А Том и говорит:

– Нет, тетя, не может быть, чтобы их было десять.

– Что же ты, болван, не видел, как я считала?

– Видел, да только…

– Ну ладно, я еще раз сочту.

Я опять стянул одну, и опять получилось девять, как и в тот раз. Ну, она прямо рвала и метала, даже вся дрожит – до того взбеленилась. А сама все считает и считает и уж до того запуталась, что корзину стала считать вместе с ложками, и оттого три раза у нее получилось правильно, а другие три раза – неправильно. Тут она как схватит корзинку и шварк ее в угол – кошку чуть не убила; потом велела нам убираться и не мешать ей, а если мы до обеда еще раз попадемся ей на глаза, она нас выдерет. Мы взяли эту лишнюю ложку да и сунули ей в карман… Мы остались очень довольны, и Том сказал, что для такого дела стоило потрудиться, потому что ей теперь этих ложек ни за что не сосчитать, хоть убей, – все будет сбиваться; и правильно сочтет, да себе не поверит; а еще денька три посчитает – у нее и совсем голова кругом пойдет, тогда она бросит считать эти ложки да еще пристукнет на месте всякого, кто только попросит их сосчитать».[6]

Мишень 5. Установки, стереотипы, привычные модели реагирования

Здесь речь пойдет об устойчивых во времени (относительно постоянных), привычных для человека моделях восприятия реальности и поведения, некоей накатанной колее, в рамках которой мы воспринимаем окружающий нас мир и действуем в нем. В первую очередь это установки, стереотипы и привычки.

Установкой в психологии называют готовность, предрасположенность субъекта к восприятию будущих событий и действиям в определенном направлении.[7]

Примером могут служить социальные установки, то есть установки человека по отношению к социальным объектам: другим людям, социальным группам или процессам. Так, в настоящее время существуют социальные установки по отношению, например, к детям-сиротам. Они – несчастные, обделенные судьбой дети, оставшиеся без родительской любви и заботы, в детских домах вырастают слаборазвитыми, нередко агрессивными или неприспособленными. Эти дети вызывают чувства жалости и сострадания, а у некоторых – и желание держаться от них подальше. К каким действиям мы становимся склонны, готовы, услышав «дети-сироты»? Правильно: детям-сиротам надо помогать!

Как уже отмечалось, установка – это прежде всего готовность человека к действиям в определенном направлении. Манипулятор тоже, как правило (если манипуляция носит прагматический характер), стремится скрытым образом побудить нас к действиям в определенном направлении. Установка жертвы, о которой он знает, может сослужить ему в этом «хорошую службу».