Поединок крысы с мечтой - [52]

Но поплатился и автор. Гарри Д. Килуэрт, балансируя между двумя жанрами, вынужден был подчинять ход повествования то одному, то другому, менять правила игры в ходе самой игры, и в результате неудовлетворенными остались как любители мистики, так и поклонники триллера. Автор обидел читателя, невольно бросил тень на полицию Сан-Франциско и, конечно же, жестоко оскорбил трансцендентные силы. Если уж персонаж вначале управлял огнем небесным, в финале его никак не следовало вооружать примитивными бутылками с горючкой. Оно, может, и надежнее – но только уж больно несолидно.

1995

И не друг, и не враг, а так

Вольфганг Хольбайн. Враг рода человеческого. Смоленск: Русич («Сокровищница боевой фантастики и приключений»)

Хорошо подобранное название детектива – уже половина успеха. Немецкий писатель Вольфганг Хольбайн, придумав заголовок своему фантастическому детективу, мастерски сумел запутать читателя. Первую сотню страниц читатель почти не сомневается: для автора книги враг рода человеческого – это Соединенные Штаты Америки. Среди причин особой неприязни Хольбайна к звездно-полосатой державе жвачка и кока-кола, вопреки ожиданиям, занимают последние места, зато на первый план выдвигаются Голливуд, американские военные базы в Европе и ЦРУ. По ходу повествования писатель не устает подчеркивать, что его собственный сюжет весьма выгодно отличается от бросовых сюжетов «второсортных американских фильмов» – всех этих вестернов, всех этих фильмов ужасов с «сумасшедшими учеными» и «тупыми, как бревно» главными героинями. Критические воззрения автора на Голливуд разделяют в романе самые разные персонажи (от скромного страхового агента до видного палестинского террориста) и в самое неподходящее время (заблудившись в лесу; в больнице; за пять минут до кровавой перестрелки). В финале романа фантаст наносит заокеанскому масскульту последний и окончательный удар, но о нем чуть позже.

Пока же вернемся к военным базам Пентагона, чьи щупальца дотянулись до заповедных европейских уголков. Доверчивые бундесбюргеры Тюрингии, Саксонии, Вестфалии и прочих мирных германских земель и не подозревают, что на их территориях в стальных бронированных сейфах штатовских баз может храниться смертоносное вещество, о природе которого автор книги мрачно умалчивает. (Намекая лишь, что эта штука явно посильнее ядерных боеголовок – не говоря уж о «Фаусте» соотечественника Хольбайна Гете.) Писатель, разумеется, не одобряет варварских методов уже упомянутого выше палестинского террориста Салида, который разгромил одно из таких гнезд джи-ай в Германии при помощи верных нукеров Аллаха. Однако автор книги вынужден признать за героем известную правоту: мол, бесцеремонные янки, топчущие германский чернозем, сами напросились на встречные неприятности. К тому же именно американский вертолет, погнавшись за Салидом, мимоходом взрывает ракетой древний монастырь – чем провоцирует новые бедствия, новый поворот сюжета романа и новую трактовку его названия.

Дело в том, что после рокового взрыва на должность врага рода человеческого уже претендует некто, доселе томившийся в монастырском заточении и теперь случайно получивший свободу действий. Как выясняется, всевозможные несчастья – будь то резкое ухудшение климата, появление полчищ зомби и людоедски настроенных насекомых – имеют непосредственное отношение вовсе не к штуковине из американского сейфа (о ней писатель уже начисто забыл; не до того), а к таинственному пленнику. Личность его читатель идентифицирует с налета. Ну кто, кроме Сатаны, может посеять столько разрушений и остаться невредимым под градом пуль и снарядов?

Выходит, все дело в Князе Тьмы. Читатель не удивлен, но порядком разочарован. Со времен картины «Омен», снятой по фантастическому роману американца Дэвида Зельцера, указанный фабульный ход сделался общим местом массовой кинопродукции, причем голливудской. Сатана – он и в Германии Сатана. Стоило ли тогда в компании со страховым агентом Бреннером и неизвестной девушкой Астрид продираться сквозь сотню страниц болотистого занудства, стоило ли доверчиво внимать инвективам в адрес Фабрики Грез из Лос-Анджелеса и джи-менов из Лэнгли, чтобы в итоге получить надоедливый киношный наворот – Дьявол среди людей?

В тот момент, когда читательское разочарование грозит книге быть захлопнутой за двадцать страниц до конца, Вольфганг Хольбайн делает неожиданный и смелый ход. Оказывается, таинственный узник, наделавший столько хлопот американской военщине и германской полиции, совсем даже не Дьявол, а наоборот. Да-да, вы не ошиблись: это Он. Именно воскресшего Его, а не Сатану две тысячи лет назад люди упрятали в глубокий подвал. Причина? Люди побоялись Искупления (мол, еще не дозрели до столь ответственного шага) и силовым путем обеспечили себе отсрочку. И Он, всемилостливый и всеблагой, решил подождать. Теперь же время вышло, грядет Апокалипсис, на последней странице романа четверо хлопцев уже запрягают своих коней...

Итак, все прояснилось. В отчаянной борьбе с американской фантастикой немецкий писатель решился на инверсию несколько кощунственного свойства. И если прямолинейные янки никогда не забывали развести по полюсам божественное и дьявольское, добро и зло, друзей и врагов, то автор из Германии героически нарушил традицию. Правда, революционная концовка не отменила вялости изложения, многочисленных длиннот, томительного резонерства некоторых персонажей и целого ряда фабульных несообразностей. Однако, по крайней мере, писатель дал любопытное объяснение всем катастрофическим эксцессам, которые должны сопровождать Апокалипсис. Хольбайн просто уподобил Сына Божьего джинну из арабских сказок – тому, что, перележав пару лишних тысячелетий в бутылке, вышел на свободу в прескверном настроении.