Подземка - [5]

– Будет возможность, достану. Только стопроцентной гарантии дать не могу.

– Спасибо!

– Пока не за что, – ответил Игорь.

У него осунувшееся лицо, впалые щеки и стеклянные глаза, как у наркоманов, но Игорь ничего такого не употребляет, иначе его в два счета выставили бы из поисковой партии. Нет, тут что-то другое. Он искренне переживает за больную жену, а дела у нее идут все хуже и хуже. Так, во всяком случае, говорил Док, а он врет только в исключительных случаях.

В былые времена Двадцатка снаряжала по три-четыре каравана одновременно, но это было так давно, что кажется неправдой. С той поры утекло много воды и угробилось море народа.

Мы перешагнули символический порог, разделявший Двадцатку и внешний мир. Еще минута, и я увижу поверхность. Снова.

Не верится, что я когда-то жил там, с родителями, с братом и сестрой. Иногда они приходят ко мне в снах.

– Приготовились! – коротко бросил Ботвинник.

Мы послушно надели респираторы (тщетная надежда остановить хотя бы часть невидимой дряни), надвинули на глаза пластмассовые очки, они у всех разные, очень яркие и непривычно красивые. Похожие я видел в съежившемся от сырости журнале, на развороте которого изображался лыжник. Он несся с бешеной скоростью по горному склону, вызывая у меня жгучую зависть, ведь я никогда не увижу заснеженных гор и не смогу с них прокатиться. Да чего уж там, существует масса вещей, которых никто никогда не увидит.

Здесь было свежо, очки сразу запотели. Я бережно протер их чистой тряпочкой. Без очков как без рук. Приходится носить, чтобы не ослепнуть. Мы привыкли к полумраку, солнечный свет губителен для глаз подземных жителей. Лет десять назад поисковики попробовали выходить по ночам. Не знаю, кому из начальства пришел в голову столь смелый эксперимент, но из того похода вернулось меньше половины, а у тех, кто выжил, волосы посеребрила седина.

Ночной город намного опасней дневного. В нем правят бал такие создания, о которых не хочется думать.

Мы не успели отойти от гермоворот. Помешал вестовой из штаба.

– Хорошо, что я вас догнал, – обрадованно сказал он. У него на руке была красная повязка. – Только что с Центральной пришла телефонограмма. Генерал приказал изменить маршрут вашей партии. С Полковником согласовано.

У каждой станции, которая подчиняется Центральной, есть карты с нанесенными маршрутами. Специально придумано, чтобы караваны не пересекались и не ловили рыбку в чужих угодьях. У тех, кто занимается браконьерством, могут возникнуть серьезные неприятности, особенно если налетишь на поисковую группу, промышляющую в своем районе. Случались и перестрелки. В прошлом году ребята с Четырнадцатой вздумали пошалить в нашем квадрате. Я шлепнул двоих и до сих пор не жалею о содеянном.

– Что за маршрут? – спокойно спросил Ботвинник, сняв мешавший говорить респиратор.

– Да необычный какой-то, – смущаясь, ответил вестовой. – Можно взять у вас карту? Я покажу.

– Показывай.

Димка вытащил из планшетки карту с карандашными разметками, протянул парнишке. Вестовой ткнул указательным пальцем:

– Вот, приказано съездить сюда.

Ботвинник присвистнул:

– Далеко. А какого… надо переться именно туда? – не выдержав, закричал он.

Вестовой будто сделался меньше ростом, втянул голову в плечи, с опаской посмотрел на автомат Димки и почти шепотом сказал:

– А я тут при чем?! Мне велено передать, я и передал. Чего кричать-то?!

– Дайте взглянуть, – протянул руку Козлов, который дотоле вел себя так, будто его ничего не касалось.

Он быстро пробежал по карте глазами и с безмятежной улыбкой вернул ее Ботвиннику:

– Ничего страшного в новом маршруте не вижу, уважаемый. У вас есть транспорт, горючка, боеприпасы. Слетаете мигом туда и обратно. Что вас так смущает, Петренко?

– Многое, товарищ Козлов. Во-первых, конечная точка маршрута пролегает в местах, куда никто из нас еще не совался. Кто или что там нас ждет, одному Богу известно. Во-вторых, дорога займет много времени, а у нас время – самый ценный и, главное, лимитированный ресурс. Боюсь, угробят нас по пути.

– Что вы предлагаете? Не подчиниться Центральной, устроить мятеж? Я правильно вас понимаю? – приняв воинственную позу, поинтересовался Козлов.

Он даже на цыпочки привстал, чтобы хоть чуточку сравняться в росте с Ботвинником.

Димка промолчал, и молчание его было красноречивей слов.

Ссориться с Центральной нам не с руки. Оттуда идет энергия, питающая свет на станции и в туннелях, электричество, от которого работают воздушные и водяные фильтры. В конце концов, тот же телефон, прямая связь с остальным подземным миром. Станции, которые спорят с Центральной, превращаются в изгоев и существуют недолго. Разве что Тридцать Пятая, но это особый случай. Разговаривать о ней считается дурным тоном, практически это табу.

Генерал, которому подчиняются все администрации, – самый большой «пахан» подземного мира.

Я никогда его не видел и к этому не стремлюсь.

– Я всего лишь хочу услышать объяснения, почему мы должны изменить маршрут, – глухим голосом сказал Ботвинник.

– А чего тут неясного? Всю близлежащую округу мы уже исползали, обшарили большинство магазинов, аптек, утащили почти все полезное. Ну, то, до чего смогли добраться. С каждым разом уловы караванов все беднее и беднее. Глядишь, пройдет немного времени, и вы вообще начнете возвращаться пустыми. Вот, чтобы избежать грядущего порожняка, Генералу и вздумалось отправить вас на новое пастбище. Так сказать, пощипать травку в местах, куда еще никто не ступал.