Герцогиня медленно подошла к покосившейся ограде, немного постояла, оглядываясь, и увидела почти спрятавшийся в густых кустах маленький домик. При лунном свете он казался совсем крошечным, с кривой ветхой крышей и двумя окошками, тускло блестевшими по обе стороны крыльца. Ступеньки чуть слышно скрипнули под ее осторожными шагами, и она, почувствовав, что вся дрожит, робко взялась рукой за дверное кольцо. Но гордость и отчаяние заставили гулко забиться ее сердце, и Лавиния решительно постучала в дверь. На ее стук никто не отозвался. Тогда она, кусая губы от гнева на собственное малодушие, на эту ночь, на весь мир, изо всех сил забарабанила кулаком по ветхим доскам.
Из глубины домика послышались шаркающие шаги, скрипнула половица, раздалось невнятное бормотание, и кто-то стал отпирать многочисленные засовы. Наконец дверь беззвучно отворилась, и герцогиня решительно вошла в темный дом.
— Иди прямо вперед, не бойся и не оглядывайся! — вдруг раздался у нее за спиной звучный женский голос. Лавиния судорожно ухватилась руками за завязки плаща и осторожно пошла вперед, пытаясь хоть что-то разглядеть в полной темноте.
Неожиданно справа от нее затеплилась сверкающая точка, потом слева, а несколько огоньков засияло впереди, и вскоре она увидела, что стоит посреди огромного зала, такого же, как парадные залы герцогского дворца. С изумлением осматриваясь, она смутно вспомнила, что рассказывала Йонда об этом колдовском месте. Да, в этом зале поместился бы добрый десяток таких жалких лачуг, как та, в которую она только что вошла! И как богато он отделан! Кто бы мог подумать, что кособокий домишко скрывает за почерневшей дверью такое великолепие! Словно в ответ на ее мысли, прозвучал голос:
— Это не для всех, моя герцогиня, а лишь для самых дорогих гостей! Только их я принимаю в залах моего дворца!
Лавиния резко обернулась и невольно сделала шаг назад — перед ней стояла немолодая величественная женщина с черными, с легкой проседью волосами, свободно рассыпавшимися по плечам. Что за глупости говорила Йонда?! Старуха?! Похоже, что девчонка с перепугу и глаз-то не поднимала на колдунью!
Сама же герцогиня не могла отвести взгляда от спокойного властного лица, от стройной фигуры, облаченной в свободное платье из черного струящегося шелка, с богатой красной вышивкой, пылающей, как языки пламени. Улыбнувшись, хозяйка приветливым жестом указала Лавинии на одно из позолоченных кресел у огромного камина, сложенного из грубых черных камней. В его зияющей пасти тотчас же вспыхнул жаркий огонь, и герцогиня почувствовала, как живительное тепло согревает ее. Она свободно опустилась в кресло, откинув капюшон, и стала с восхищением осматриваться.
Светильники, так таинственно вспыхнувшие в темноте, освещали великолепный зал, достойный самой королевы. Высокий потолок поддерживали колонны, облицованные драгоценной яшмой, снизу доверху стены украшали узкие панели из позолоченного резного дуба. Высокие окна выходили в какой-то неведомый сад, из которого доносился аромат ночных цветов и стрекот влюбленных сверчков.
Колдунья не торопила ее, сидела напротив и не мигая смотрела на герцогиню черными, задумчивыми глазами. Лавиния не заметила, как между ними оказался стол с двумя кубками.
— Выпей моего вина, герцогиня, за то, чтобы твое желание исполнилось! И я с удовольствием выпью с тобой за смерть проклятого Ферндина! — Глаза колдуньи сверкнули красным огнем, и она подняла свой кубок.
Герцогиня вздрогнула: колдунья прочитала ее мысли, высказав за нее то, с чем она сюда пришла… Видит Митра, она не была кровожадной злодейкой. Но иного пути не было! Вспыхнув, она решительно взяла в руки тяжелую чашу и, глядя в глаза Вегды, повторила со всей силой переполнявшего ее чувства:
— За смерть проклятого Ферндина!
Молодая герцогиня и загадочная женщина, сидевшая напротив нее, молча пили терпкое вино, словно совершая какой-то обряд. Громко трещали толстые поленья в огромном камине, и снопы искр, взрываясь, освещали золотистыми бликами два лица, с одинаковым выражением смотревших на огонь.
По суровому лицу Вегды, со сведенными к переносице черными бровями, было видно, что и у нее есть свои счеты с Ферндином. Здесь была какая-то тайна, и она смутно тревожила Лавинию. Допив вино и поставив на стол пустой кубок, она прямо взглянула в глаза колдунье и сказала:
— Я вижу, люди не зря превозносят твое могущество! Не успела я постучать в твою дверь, а ты уже знала, что меня привело к тебе!
— Ну, это я знала давно! — хрипловато засмеялась колдунья. — Подлый негодяй! Он — истинная причина твоих бед. И всего герцогства. Но, увы, он умрет не от твоей и не от моей руки, хотя я с большим наслаждением вонзила бы в него кинжал… или подала отравленное питье… У него другая судьба, и не мне ее менять! Что предначертано — то да свершится! Я лишь чуть-чуть подправляю судьбу, чтобы задуманное богами свершилось скорей! — Она помолчала, снова отвернувшись к огню, словно читая в его отблесках волю небес. — Сядь поближе к камину, я посмотрю твою руку и тогда скажу, что ты, отважная женщина, можешь сделать, чтобы приблизить его конец!
