Подземелья Лондона - [73]

Дул резкий ветер, но небо прояснилось, сияло солнце, и Сент-Ив ощутил, что солнечный свет и свежий воздух очень ему по душе после вчерашнего подземного перехода. Он задумался о везении, веру в которое всегда считал глупым предрассудком, если судить рационально, однако в это утро чувствовал, что быть живым — удивительная удача и в этом нет ничего глупого.

Одежда, одолженная у мистера Лофтуса, выглядела слегка пышновато, но маскировкой не являлась. Сент-Ив отказался от этой мысли сразу: никаких фальшивых бакенбард, усов или нищенских лохмотьев. По Лондону он будет ходить свободным человеком. Он намеревался разыскать приятеля доктора Пулмана — Уолтера Килнера из больницы Святого Фомы.

Если он не узнает ничего полезного, то переберется в Смитфилд, чтобы присоединиться к Элис и друзьям в «Полжабы».

Вчера вечером ему казалось отличной мыслью немного побыть сыщиком — заглянуть в замыслы людей, пытавшихся его убить, если они действительно пытались. Но когда он проснулся этим утром, понял, что лучше послужит своим друзьям, участвуя в поисках Гилберта Фробишера. Что бы Сент-Ив ни сделал в Лондоне, он не сможет вернуть к жизни бедную Сару Райт, а препятствовать туманным заговорам, которые никак не связаны с ним и его друзьями, профессору совершенно не хотелось. Он был кроликом, попавшим в капкан, и Гилберт тоже, потому что оба они оказались на пути, который вел в этот капкан. Вырваться на свободу ему, Лэнгдону Сент-Иву, удалось по чистой случайности. Умный кролик отряхнулся, пересчитал благодеяния и вернулся к себе в норку под холмом.

Сент-Ив прошел по мосту Ламбет и вдоль Палас-роуд, удрученный своими легкомысленными, кроличьими выводами. Подумал о смерти Сары Райт и о том, что Клара сохранит память об этом ужасе до конца дней. Подумал о Табби, который наверняка потерял своего дядю. Гилберт был ему скорее отцом, чем дядюшкой, после того как отец Табби умер. Не было здесь ничего похожего на кроличий капкан. Метафора забавная, но недостойная его друзей. Сент-Ив сознательно отодвинул ее, увидев башенки больницы Святого Фомы, их кованые витые решетки и узкие стрельчатые окна — видимо, просто декоративные, сделанные для десятков голубей, шумно вылетавших и влетавших обратно.

Отыскав без особого труда дорогу к отделению электротерапии, Сент-Ив представился седовласой драконице за маленьким столиком, выглядевшей воплощением запрета. Он убедил ее, что является партнером доктора Ламонта Пулмана, доброго друга доктора Килнера. Доктор Килнер, сообщила ему суровая дама, работает в своем кабинете и обычно остается там за полночь. Кабинет тут, совсем рядом. Сент-Ив нашел его, постучал в дверь и, войдя, представился. Кабинет был завален бумагами, книгами и множеством деталей электрической машинерии — настоящее рабочее место человека, не знающего отдыха в совершенствовании вещей.

— Профессор Сент-Ив? Конечно же, — сказал Килнер, пожимая его руку. — Знаю ваши работы — или по крайней мере часть их. Читал с огромным удовольствием недавнюю статью о пиповых лягушках.

— Так вы натуралист? — спросил Сент-Ив.

— Не дерзну назвать себя так, — ответил Килнер. — Боюсь, слишком много времени отнимает у меня моя собственная работа. Я просто дилетант, сэр, когда это касается мира природы. Но чем могу быть вам полезен сегодня? Вы ведь, без сомнения, добирались сюда из Кента с некоей особой целью.

— Мне бы действительно хотелось спросить вас об этом необыкновенном осколке цветного стекла, — Сент-Ив достал тонкий кусочек лиловой линзы, найденный доктором Пулманом в домике Сары Райт.

Доктор Килнер поднес его к электрической лампе и стал изучать.

— Могу я спросить, где вы его нашли?

— Он был обнаружен доктором Пулманом на полу скрытого в лесах жилища, в Кенте — точнее, в Боксли-Вудс. В доме была убита женщина, а это одна из загадочных улик.

— Каким образом убита, сэр?

— Голову отделили хирургически, операция проведена явно при ее жизни. У нее была репутация колдуньи, доброй колдуньи, если точнее — женщины колоссальных экстрасенсорных способностей. Пулман обнаружил этот осколок стекла под вскрытым полом в очень труднодоступном месте. Я полагаю, убийца сам нашел бы его, имей он достаточно времени для поисков.

Килнер спокойно, но очень внимательно смотрел на Сент-Ива.

— Но ведь рядом не нашлось никаких очков, так? Только этот осколок разбитой линзы?

— Именно так. Если очки имелись, их наверняка забрали. Вы ведь узнаёте это, не правда ли?

— Конечно. Ее изготовил я.

— Пулман так и решил. Он рассказал мне о ваших экспериментах с человеческой аурой, которые еще два дня назад казались мне умеренно эксцентричными.

— Ничего эксцентричного в них нет, уверяю вас. Человеческое тело вырабатывает энергию в форме невидимого света. Такие линзы дают возможность увидеть этот свет. Свойство его, проще говоря, в том, что он позволяет судить о телесном и духовном здоровье индивидуума, по крайней мере, я так полагаю. Моя идея в том, что можно разработать набор линз, которые дифференцируют различные состояния: болезнь и здоровье, преступные намерения, или то, что обычно именуют любовью, или творческие способности. Колодец