Подземелья Лондона - [47]

Сент-Ив достал из кармана компас и открыл футляр. Перед катастрофой он находился на северном берегу реки в точке обрушения набережной и, если падение не перевернуло его мозг окончательно, сейчас оказался где-то ниже по течению от того места, хотя, видимо, не слишком далеко. Что до поисков Гилберта, лучше всего будет кричать через равные промежутки времени, как на корабле звонят в колокол при густом тумане. Поразмыслив еще, Сент-Ив решил, что надо обходить препятствие с запада, а не пытаться подниматься напрямик, и стараться как можно точнее отслеживать пройденное расстояние, если он надеется отыскать дорогу назад к провалу навигационными методами.

Чайка вспорхнула и исчезла во мраке наверху. Вероятно, с высоты птичьего полета ей отлично был виден Сент-Ив, замерший в круге света, но ему-то пернатое создание было не разглядеть, разве что оно снизится опять. Лэнгдон внезапно ощутил себя довольно заметным, словно высвеченным театральным прожектором, и ему захотелось двигаться. Осторожно, выбирая, куда поставить ногу, Сент-Ив пошел по склону вдоль холма, оставляя позади поля грибов и время от времени останавливаясь, чтобы поправить ношу и выкрикнуть имя Гилберта. Идти приходилось чуть согнувшись вперед, чтобы не упасть. И с каждым скользящим шагом Сент-Ив опускался чуть ниже. Обходной маневр мог занять сколько угодно времени, причем определить, как далеко он ушел от места падения, было нереально; только лампа сияла во мраке. Земля под ногами внезапно стала надежнее, ее усеивали неподвижные минеральные образования, торчавшие сквозь песок, словно сильно согнутые колени, — сталагмиты в разных стадиях развития.

Почва здесь местами была покрыта подвижной щебнистой осыпью пещерных полостей, и Сент-Ив, принявшийся карабкаться наверх и мимо них, за короткое время продвинулся довольно далеко. Его окружал, простираясь на целые мили, лес зрелых сталагмитов, и он петлял между ними, то и дело замечая конические вершины сталактитов, свисавших сверху, призрачно тянувшихся из темного пространства.

Какое-то движение во мраке впереди заставило Лэнгдона резко остановиться — крупное животное или человек, ползущий на коленях! На миг он затаил дыхание. Из-за сталагмита показался пятнистый козел, тряхнул головой и опрометью кинулся прочь.

Неужели ему это почудилось? Ему отказывает разум? Бесполезные размышления. В любом случае козел вряд ли бродит по подземному миру просто так, как и гагара; у него даже еще меньше резонов. Разумно предположить, что раз козел спустился сюда, то Сент-Ив может выйти отсюда на свет божий. Однако очень скоро путь оказался перекрыт почти вертикальной стеной известняка, мучнисто-белого в свете лампы. Стена была глубоко проточена маленькими ручейками, и только благодаря сапогам-монтичелло Сент-Ив не грохнулся оземь на опасно скользкой поверхности.

Стена, уходившая куда-то во мрак, вынудила его пройти дальше к западу по узкой каменной тропе, выглядевшей так, словно ее выровняли и расширили очень давно. Были заметны даже борозды словно от кирки или зубила — работа предприимчивых римлян или даже, возможно, представителей более древних цивилизаций. Жаль, что с ними в провал не пошел человек Гилберта из «Таймс» — шесть приличных фотографий были бы крайне убедительны. А вот свидетельство самого Сент-Ива отметут как следствие помешательства, вызванного падением.

Он обогнул какой-то выступ и оказался на узкой площадке, откуда виднелась теснина с крутыми стенками, прорезанная водопадом, рушившимся шестьюдесятью футами ниже. Вниз вдоль расщелины вели каменные ступени. Это явно были ступени, а не просто каприз геологии: некоторые вырублены в твердом известняке, другие укреплены искусно уложенными обтесанными камнями, так плотно пригнанными друг к другу, что Лэнгдон мог различить соединения с большим трудом. Он огляделся — тропа уходила не только вниз, но и наверх. Ему надо было выбрать направление.

Далеко внизу Сент-Ив заметил обширное поле странных грибов, свет которых напоминал тот, что испускают самки светлячков или тела люминесцирующих кальмаров. Он вытащил медную ахроматическую подзорную трубу — инструмент тонкой работы, из четырех сегментов — и приник к окуляру. Перед ним предстало дно ущелья, пейзаж, изобилующий некими объектами прямоугольных очертаний: то ли могильные плиты, то ли склепы, то ли каменные хижины.

Некоторое время изумленный до глубины души Сент-Ив вглядывался в этот феномен. Он был убежден, что знает, где находится: где-то под Блэкфрайарз. Такие сооружения он уже видел прежде — не похожие, но именно эти, — когда под полом собора Оксфордских мучеников разверзлась земля и Игнасио Нарбондо пал навстречу своей участи. Расщелина приоткрыла ясную картину подземного мира, которая исчезла через мгновение, но мгновенный образ ее запечатлелся в памяти Сент-Ива. Проходили месяцы, и он начал сомневаться: не примерещилось ли ему это — не был ли тот долгий вечер только кошмарным сном? Сейчас никаких сомнений не осталось.

Медленно, считаясь со своими ребрами, он потянулся назад и достал из ранца флягу с водой и газетный сверток с едой. Сел, прислонившись к сухому участку известняка, развернул сэндвич с ветчиной, горчицей и маринованным луком и ощутил, что хочет пить и голоден. Чайка тут же объявилась снова: спланировала из мрака и жадно уставилась на сэндвич. Потом подскакала поближе, и Сент-Ив, отломив кусок корки, бросил ей; птица поймала его на лету и мгновенно проглотила.