Подводный Терминатор - [14]

Шамседдин в последний раз оглядел остававшийся за кормой иранский порт Пехлеви, кивнул, сам с собой в чем-то соглашаясь, дал дизелям большие обороты. Катер побежал быстрее к выходу из порта. Небольшое судно было устроено таким образом, что им нетрудно управлять в одиночку. Шамседдин стоял за штурвалом, оглядываясь назад, где в белесой дымке скрывались из глаз очертания города. Катер, оставляя за собой пенный след, продвигался на север, туда, где располагалась территория Азербайджана, а дальше, еще севернее по западному побережью Каспийского моря, начиналась территория России, ее кавказской республики Дагестан.

Когда южный берег моря скрылся за линией горизонта, Шамседдин еще некоторое время продолжал следовать северным курсом, но потом заглушил двигатель, пустил катер дрейфовать, сам же спустился в единственную каюту на катере, где, помимо койки, шкафа с посудой и небольшого кухонного хозяйства, находился специальный шкаф с книгами и судовыми документами. На отдельном столе в углу располагались пульты управления разного рода приборов и устройств. В их числе были особо чувствительный эхолот, радиолокатор, акустический прибор для прослушивания звуков, раздающихся в толще воды, а также мощный аппарат спутниковой связи.

Как раз за пульт последнего и уселся теперь Шамседдин. Достал из ящика стола небольшой листок бумаги, на котором были аккуратно от руки написаны длинные ряды цифр и арабских литер. Однако они следовали друг за другом в таком своеобразном порядке, так странно чередовались между собой, что никак не верилось, что это был обычный арабский текст. Он и не был обычным, он был зашифрован. И вовсе не на арабском, а на курдском языке. Это представляло значительную трудность для дешифровщиков, поэтому Шамседдин доверял своему шифру и не боялся передавать зашифрованные с его помощью сообщения прямо в эфир возле иранских берегов.

Шамседдин включил рацию, надел наушники, стал настраиваться на нужную волну. Сообщение, что собирался он передать, было огромной важности и срочности, поэтому он воспользовался запасной частотой, предназначавшейся специально на случай особых форсмажорных обстоятельств. Что ж, теперь и были как раз такие.

Шамседдин настроился на эту частоту, выстучал свои позывные и тут же получил ответ. Он приготовился к передаче, внимательно глядя на лежащий перед ним листок с шифрованным текстом, как вдруг протяжный, хватающий за сердце вой сирены раздался снаружи, возле самого его катера.

Ихтиолог поспешно выглянул в крохотный иллюминатор своей каюты: прямо к нему на полной скорости, вздымая тучи брызг, приближался катер береговой охраны. Даже если бы на корме его не полоскался трехполосный зелено-бело-красный государственный флаг Исламской Республики Иран, то Шамседдин и по виду этого судна догадался бы, кому оно принадлежит. Тем более что приказ оставаться на месте, переданный по мощному громкоговорителю, прозвучал вовсе не по-английски, как того требуют морские правила, и даже не по-арабски, а на фарси, государственном языке Ирана.

Шамседдин поспешно отключил рацию, схватил листочек с шифром, огляделся, куда бы спрятать, – и не нашел ничего лучше, как сунуть в рот, торопливо разжевать и проглотить этот исписанный гелиевыми чернилами кусок бумаги. Потом Шамседдин выбрался на палубу. Иранский сторожевик остановился в сотне метров от катера ихтиолога, нацелив на него все свое вооружение, и стал спускать надувную моторную лодку. В нее запрыгнули трое стражей исламской революции, мотор взревел, и крохотное суденышко помчалось по направлению к катеру.

Шамседдин вежливо помог двум иранским пограничникам взобраться на свой катер, третий остался в моторке на румпеле. Старший по званию долго и придирчиво рассматривал документы, поданные ему ихтиологом, потом сказал на фарси:

– Мы запеленговали радиосигнал, исходящий откуда-то из этого квадрата. Этот сигнал шел вне предусмотренного эфирного коридора…

– Я не знаю, – учтиво кланяясь, возразил Шамседдин. – Я не слежу за эфиром.

– Но разве это не вы пытались выйти на связь? – пристально глядя на низкорослого профессора сверху вниз, спросил иранский пограничник. – В этом районе просто больше нет судов со спутниковой антенной. А у вас такое оборудование имеется.

– Но мне нужно было передать важные сведения! – оправдываясь, воскликнул Шамседдин. – Это касается моей научной работы.

– Какой научной работы?

– Я ученый, ихтиолог! – отвечал Шамседдин. – Я изучаю нерест осетровых рыб…

– Всякий, пытающийся проникнуть в священную волю Аллаха, создавшего этот мир, совершает грех, – фанатично сверкнув глазами, заявил иранец. – Тебе придется вернуться в порт и предстать перед судом шариата…

Он повернулся к дрейфовавшему неподалеку сторожевому катеру и помахал ему рукой.

Тут же сторожевик взревел мотором и направился к катеру ихтиолога. Подошел вплотную, сильно толкнувшись бортом, на палубу спрыгнули несколько иранских пограничников, они принялись прикреплять швартовы к носовым кнехтам, готовясь брать катер ихтиолога на буксир.

Его самого тем временем повели на иранский сторожевик. Перебираясь через борта, коротышка-профессор споткнулся, упал на чью-то ногу, которая легко, словно футбольный мяч, отбросила его к борту. Он судорожно схватился за леерные канаты, чтобы не вывалиться за борт, стоявшие вокруг и смотревшие на это стражи иранской революции весело рассмеялись, обнажая белые зубы.