Подводный флот - [16]

— Шевелитесь! — недовольно прикрикнул на нас Фэрфэйн. — До берега еще топать и топать, а уже время ужина!

Мы с Бобом стащили маски, вынули изо рта загубники и с наслаждением вдохнули теплый ароматный воздух. Потом сняли гидрокостюмы и со счастливой улыбкой посмотрели друг на друга.

— Так вы идете или нет?! — снова закричал Фэрфэйн.

Все так же улыбаясь, мы зашлепали следом за ним. За корпусами академии ярко светили огни курортных гостиниц; было хорошо видно и светлое зарево над Гэмильтоном — столицей Бермудских островов. На горизонте показалась полная луна.

Через несколько секунд над территорией академии взвилась красная ракета. Это значило, что там ждут нашего возвращения; все другие участники заплыва уже вернулись на базу.

— Проснитесь же, черт побери! — вскипел Фэрфэйн. — Эсков! Ну-ка, прибавь шагу! Из-за вас, двух комков слизи, на плацу стоит вся команда…

Неожиданно он замолчал и стал вглядываться в разделявшую нас с берегом полоску воды.

На волнах, испуская слабое голубоватое сияние, покачивался какой-то предмет. Это был небольшой — размером с пивную банку — металлический цилиндр. Выкатившись на берег, волна отхлынула и потащила цилиндр обратно в море. Несмотря на усталость, Боб вернулся на несколько шагов и достал цилиндра из воды.

Мы сразу поняли, из чего он был сделан. Такое слабое голубоватое сияние мог испускать только иденит!

— Эй, Джим! — закричал Эсков. — Цилиндр сделан из специальной иденитовой брони. Только с какой стати?..

Мы стали разглядывать находку. Иденитовая броня! Значит, цилиндр вынесло на берег с очень большой глубины: такой материал применяли только для глубоководных конструкций. Я взял неизвестный предмет из рук Боба. Он был довольно увесистым, но все же мог держаться на поверхности воды. Свечение иденита было едва заметным (на воздухе оно всегда слабее, чем в воде), но миниатюрные генераторы электрического тока, находящиеся внутри цилиндра, судя по всему, продолжали действовать. Я заметил, как от моего дыхания по поверхности цилиндра пробежала светлая рябь — иденит реагировал на малейшие изменения давления.

Присмотревшись, я увидел, что посредине цилиндра проходит узкая темная полоска — значит, он состоял из двух половинок.

— Может быть, откроем? — предложил я. — Вот здесь, по этой линии, он должен разъединяться.

Зарываясь ластами в песок и разбрызгивая воду, к нам подошел Фэрфэйн.

— Что у вас там такое? — начальственным тоном поинтересовался он. — Ну-ка, дайте я посмотрю!

Я инстинктивно передал цилиндр Бобу. Он заколебался, но протянул нашу находку Фэрфэйну — правда, не выпустил ее из рук.

— Да расстанься ты с ним! — Фэрфэйн грубо схватил цилиндр. — Кстати, я его увидел первым.

— Нет, минутку! — запротестовал Боб. — Еще до того, как ты увидел его, он ударился о мой локоть. Ты в это время был слишком занят — ты называл нас «комками слизи»!

— Без разговоров, давай его сюда!

— Может быть, не будем спорить и посмотрим, что там внутри? — вмешался я.

Фэрфэйн презрительно поморщился.

— Черт с вами! Но запомните, что я ваш командир, и если там окажется что-то важное, я обязан буду лично доставить это в академию.

— Не беспокойся! — серьезно сказал Боб, но, передавая мне цилиндр, не удержался и незаметно подмигнул.

Я крепко взялся за круглые стенки и повернул половинки цилиндра в разные стороны. Они довольно легко раскрутились, и как только между ними образовался зазор, сияние иденитовой оболочки погасло: контакты в цепи миниатюрного генератора оказались разомкнутыми.

Я снял ту половину, которая служила крышкой, а вторую наклонил над ладонью. Первой коснулась моей ладони туго скрученная пачка бумаги. Рассмотрев ее получше, я удивленно хмыкнул — пачка бумаги оказалась пачкой банкнот, перетянутых резинкой. Вслед за ней из цилиндра выпал свернутый в трубку бумажный листок, судя по всему, это было письмо. Я развернул бумажную трубку и обнаружил внутри нее маленький бархатный мешочек, не долго думая, развязал завязки и запустил внутрь пальцы.

— Что там? Показывай! — глядя на мое вытянутое лицо, нетерпеливо сказал Фэрфэйн.

Я осторожно высыпал содержимое мешочка на ладонь. В свете луны замерцали тринадцать огромных жемчужин.

Тринадцать жемчужин!

Они выглядели такими же крупными и яркими, как освещавшие их звезды. Ровные, одна к одной, без каких бы то ни было изъянов. Казалось, что от них исходит голубоватое сияние.

— Жемчуг! — присвистнул от удивления Роджер Фэрфэйн. — Жемчужины из впадины Тонга! Я видел однажды такую — когда-то давно. Им цены нет!

— Жемчужины? — не мог поверить своим глазам Боб. — Кто бы мог подумать…

Про жемчуг из впадины Тонга ходило множество рассказов, но мало кто видел эти жемчужины воочию. А здесь, у меня на ладони, лежало целых тринадцать жемчужин, фантастически больших и безупречно ровных! Это был самый дорогой натуральный жемчуг в мире, к тому же он обладал самыми таинственными свойствами. Дело в том, что исходившее от жемчужин сияние не было отражением внешнего света. Они сами испускали слабый серебристый свет, природа которого до сих пор не имела научного объяснения. Точно так же не было известно настоящее место их рождения. Я помню, как говорил мне об этом один старый подводник: «Их называют „жемчужинами Тонга“ — потому что, по легендам, они зарождаются во впадине Тонга, на глубине девять километров. Это чушь, Джим! Моллюски не выдерживают глубины больше полутора километров, даже самые крупные. Я спускался во впадину Тонга — так глубоко, как позволял мне скафандр с обычным иденитовым покрытием. Джим, там нет ничего, кроме ледяной воды и мертвой черной грязи».