Подводные земледельцы - [33]
— Господин Таяма Риокици просил передать уважаемому гостю, что он приказал своей дочери поиграть — занять уважаемого гостя музыкой и пением, чтобы уважаемому гостю не было скучно, пока чинят ею скафандр. — И, низко поклонившись, матрос вышел, прикрыв дверь.
Ванюшка злился на себя, на Таяму, на маленькую японку.
Японка между тем, приветливо улыбаясь и приседая, подошла к стулу, уселась, положила на колени гитару с месяцеобразными прорезами в деке и начала играть при помощи тонкой треугольной костяной пластинки, — плектрона, как играют на мандолине. Взяв несколько аккордов, она запела. Звуки инструмента были очень нежные, а маленький голосок девушки ещё нежнее. Она пела какую-то сладко-грустную песенку. Ванюшка не понимал слов, но он понял, что это была песня о неразделённой любви.
Ванюшка положил голову на ладонь, опёрся о стол и заслушался…
Какие-то голоса, как будто спорившие, привели юношу в себя. В его душе вдруг зародилось беспокойство. Не заманил ли его хитрый Таяма в ловушку? Быть может, его скафандр и ранец с аккумулятором и аппаратом, вырабатывающим кислород, будут спрятаны, а Ванюшку посадят под замок! Он вдруг поднялся, — так резко, что японка уронила плектрон и оборвала пение, — сердито посмотрел на испуганную девушку и, едва не сбив с ног матроса, стоявшего за дверью, выбежал на палубу.
Шкипера не было Матросы поднимали на палубу шлюпки и лодки. Таяма, по-видимому, сдерживал слово и собирался уходить. Но ведь он может захватить с собою в качестве пленника и Ванюшку!
— Где мой ранец? Где шкипер? — набросился Ванюшка на матроса, но тот не понимал по-русски и только пожимал плечами.
Матрос сделал шаг, чтобы позвать шкипера, но Ванюшка остановил его. Быстро сбежав по ступеням трапа, он направился без предупреждения в каюту капитана. Здесь он застал такую картину. Возле стола стояли шкипер, сам Таяма и молодой матрос с длинным носом и короткими волосами, в очках, похожий скорее на инженера или врача, чем на простого матроса. Все они внимательно рассматривали скафандр и вскрытый аппарат для добывания кислорода. Тут же на столе лежал знаменитый аккумулятор Гузика, а на листе ватмана виднелись наспех сделанные наброски карандашом. Японец в очках снимал чертежи.
— Вы что тут делаете?! — закричал Ванюшка, позабыв о том, что он одинок и беззащитен. — Вы не только нашу капусту крадёте, но и наши секреты, наши изобретения?
— Простите, — сказал японец в очках по-русски. — Естественное любопытство. Мы хотели ознакомиться с аппаратом, пока будет чиниться ваш скафандр. Он готов. Вы можете…
— А эти чертежи зачем? — не унимался Ванюшка. — Тоже любопытство? Давайте их сюда! — Он схватил чертежи и засунул их за пазуху в водолазный костюм. — Давайте аккумулятор!
Ванюшка быстро собрал аппарат, надел скафандр, прикрепил дыхательные трубки и вышел из каюты, не говоря ни слова. И, удивительное дело, его никто не задержал. Он поднялся на палубу, надел на ноги грузила и прыгнул за борт, не осмотрев даже, хорошо ли исправлен скафандр. Уже в воде он оглянулся на борт шхуны. Из окна небольшого иллюминатора выглянуло лицо молодой девушки. Японка улыбнулась и махнула маленькой ручкой, словно выточенной из слоновой кости.
И неожиданно, по какой-то непонятной для него самого ассоциации, Ванюшка вдруг вспомнил девушку, которую он видел в пещере. «Вот та — это да, фут возьми!» — громко сказал он в скафандре. Образ японки побледнел, а силуэт девушки, стоявшей на фоне костра, обрисовался так чётко, как будто он видел его па самом деле. Ванюшка крякнул и опустился на дно.
Вернувшись в подводное жилище, Ванюшка рассказал о своём визите к Таяме Риокици. Это было во время обеда. Марфа Захаровна приготовила уток, доставленных с берега её мужем, и больших крабов. А Пунь угостила пастилой, сделанной из морских водорослей. На этот раз даже Ванюшка похвалил кули-парные способности Пунь:
— Оказывается, она не кухарка, а кондитер. Очень вкусно. И знаете что, Семён Алексеевич? Давайте изготовлять эту пастилу для продажи. Ходко пойдёт!
— Это идея, — ответил Волков и спросил Ванюшку, где он так долго был. Когда Ванюшка упомянул имя Таямы Риокици, Конобеев вдруг так стукнул волосатым кулаком по столу, что запрыгали тарелки, и сказал:
— Убить мало этого паразита! Из-за него я чуть не утоп!
И Конобеев рассказал давнишнюю историю. Оказалось, что между ним и Таямой были старые счёты Конобеев и Таяма не раз сталкивались во время рыбной ловли.
Ещё до мировой войны и революции у Конобеева была небольшая рыболовная артель, а Таяма, богатый купец и промышленник, вёл дело на широкую ногу. Его шхуны бороздили воды Японского и Охотского морей, а иногда заплывали и в Берингово море. Рыба, водоросли, морские котики — всё это хищнически уничтожалось Таямой у наших берегов. Отсутствие охраны и малочисленность прибрежного населения развязывала руки Таяме, который обнаглел настолько, что не стеснялся ловить рыбу или бить котиков на глазах русских рыбаков и промышленников. Больше того, иногда он вступал с ними в настоящие сражения из-за лучших мест ловли.
Излюбленным приёмом Таямы был такой. В свежий ветер одна из его шхун начинала носиться по волнам, как бешеная. Она наскакивала на русские рыбачьи баркасы, зацепляла полуспущенным якорем сети, рвала их или увлекала за собой. Сам Таяма или его штурман ругательски ругали в это время на русском языке экипаж и рулевого шхуны, которые не умели-де обращаться с управлением и не знали своего дела. Перевернув с десяток русских баркасов и изорвав сотни метров сети, экипаж шхуны Таямы укрощал «взбесившееся» судно.
