Подводные мастера - [31]
Я обернулся и увидел старшину уже за бортом. Он спускался в кипящую пену возле пробоины, огромный, в светлозеленом тифтике, с кувалдой в руке. Его шлем мерцал под водой, рассыпая пузыри.
Ледяная вода бурлила и гудела, кружась огромной темной воронкой у пробитого борта.
Две бомбы вдали, одна за другой, упали в озеро, и взрывная волна толкнула Подшивалова в темный провал. Но он удержался у борта и начал бить кувалдой по стальным заусеницам так, что палуба у нас гудела и вздрагивала под ногами.
Но и такому богатырю нелегко было отогнуть толстую сталь. Тяжело работать навесу, размахнуться у борта негде; одно неверное движение — и полетишь на дно.
Стальные края пробоины, когда корабль лежит спокойно на грунте, легко обрезать автогеном. Но какой может быть сейчас автоген, когда даже баллон с кислородом было опасно вынести на палубу: он тотчас взорвется. Да и автогенная горелка при таких толчках у борта ударит водолаза обратным огнем.
Бомбы падали уже далеко, но толчки от них в воде были еще очень сильны. Подшивалова бросало грудью прямо на стальное острие заусениц, и мы видели, как вместе со взмахами кувалды поднимается кверху какой-то буро-ржавый туман.
— Выходи! — не выдержав, закричал дядя Миша.
Подшивалов не отвечал и продолжал отгибать железо. Из его костюма били фонтаном бело-фиолетовые пузыри. Это сквозь дыры, пробитые в костюме, выходил воздух, вырывался так густо, что Подшивалов уже не нажимал на золотник, а мы качали изо всех сил помпу. Но вода всё больше обжимала водолаза, и он тяжелел.
— Выходи наверх! — снова закричал дядя Миша в телефонную трубку.
Подшивалов уже выпустил кувалду из рук и, подтянув к себе пластырь, налег на него всей грудью.
Мы схватились за подкильные концы и прижали пластырь к пробоине.
Корабль быстро пошел на откачку. Помпы вскоре захрапели, осушая трюм. Корабль выровнялся. Пластырь плотно лег к пробоине, будто его заложили в сухом доке.
Мы уперлись ногами в борт и вытянули на сигнале отяжелевшего Подшивалова.
Он упал, как глыба, на палубу. Сняли с него шлем и груза, а костюм от манишки донизу расхватили ножом. Из костюма сразу хлынула побуревшая от крови мутная вода. Шерстяное белье на Подшивалове сбилось в комки, а ватник был в нескольких местах прорезан насквозь. Глаза старшины были закрыты.
— Максим, очнись! — тормошил его дядя Миша, но Подшивалов лежал неподвижно.
Врач Цветков подбежал с грудой перевязочного материала, схватил водолаза за руку. Быстро пощупав пульс и сделав удивленные глаза, он что-то сказал по-латыни.
Мы очень испугались.
— Умер? — прошептал Никитушкин.
А Подшивалов вдруг открыл глаза и спросил:
— Плотно лег пластырь?
Мы даже вздрогнули.
— Железное здоровье! — сказал Цветков, делая перевязку.
Но Подшивалов поднялся на палубе и закричал:
— Чего стоите? Ждете, когда залепят в баржу прямое попадание? Травите кабель!
Уже темной ночью, сгибаясь в три погибели, вынесли мы конец последней подводной нитки кабеля на северный берег и подали инженеру Соколову с монтажниками для присоединения к электрической станции.
Промерзшая, как сосулька, баржа из-за малой глубины сама к берегу близко подойти не могла и только потравливала нам кабель.
Мы шли пятьсот метров по ледяной воде, — так далеко тянулась песчаная отмель. Шли в водолазных рубахах без шлемов; волна сшибала нас, обдавала с головой, но мы поднимались и снова шли.
Подхваченные гулкой пеной прибоя, мы падали на береговую отмель. Совершенно мокрые, осыпанные с головы до ног крупным песком, мы выбрались, наконец, на этот желанный берег. Монтажники в темноте приняли с наших плеч кабель и радостно пожали нам руки.
Подшивалова в ту ночь с нами не было: его увезли на катере в госпиталь.
А седьмого ноября, в день праздника Великой Октябрьской социалистической революции мы пошли в госпиталь навестить нашего старшину. В этот день в осажденном городе должен был зажечься свет.
Мы шли и представляли себе, как загорятся лампочки в наших оставленных квартирах.
Темное с занавешенными окнами здание госпиталя выросло перед нами.
Медицинская сестра провела нас в палату к забинтованному, как мумия, больному. За бинтами мы никак не могли угадать Подшивалова и видели только нос, который торчал из марли. На забинтованной голове больного темнела дужка радионаушников. Подшивалов слушал музыку.
Был уже вечер.
В полуразбитых стеклах керосиновых ламп качалось неяркое желтое пламя, то освещая нос Подшивалова, то уводя его во тьму вместе с бинтами.
И вдруг под потолком сразу засияли три больших матовых шара. Огромная палата наполнилась мягким и ярким электрическим светом, таким ярким, что стал виден каждый отдельный уголок, каждая царапинка на полу, все складки на одеялах, все морщинки на лицах больных.
Глаза больных засияли, точно это у них внутри зажегся свет. Сквозь раскрытые двери стало видно, как залило светом темные коридоры. Осветилась даже бочка с песком, стоявшая в темном углу.
Радостный вздох пронесся по всему госпиталю.
— Свет включили!
И не только по госпиталю. По всему городу — по закопченным квартирам, где не повреждена была вражеской бомбежкой электросеть, по цехам оставшихся в осаде заводов — понесся ослепительный световой поток.
Сборник рассказов о жизни водолазов для детей среднего и старшего возраста.
В годы гражданской войны погиб большой советский транспорт «Орёл». Разные слухи ходили о гибели «Орла», и все недобрым словом поминали капитана судна Августа Лаце. О долгих и трудных поисках «Орла», о судьбе капитана Лаце и рассказывается в книге. Для младшего школьного возраста.
В сборник «Рыба-одеяло» включены новые рассказы К. Золотовского о водолазах. Вы познакомитесь и с новыми героями – бойцами морской пехоты, разведчиками, участниками обороны полуострова Ханко и Ленинграда. Вместе с ними боролись против врагов в годы Великой Отечественной войны и советские водолазы. И даже в самые тяжелые минуты их не покидало чувство юмора.
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.