Подводные камни - [22]

— Странно, — Михаил Петрович задумался. — Объявление о работе ведь размещала жена, там размещен ее номер телефона, а не мой…

— А я решила позвонить именно вам, а не вашей жене, — Марина искренне обрадовалась тому, что ее план хоть и со скрипом, но начал срабатывать. — В конце концов, зачем утруждать вашу жену решением всех этих рабочих вопросов, когда мы наедине сможем уладить их гораздо быстрее.

Михаил Петрович смутился. Он снова молчал и думал, о чем спросить. Конечно, все могло оказаться просто ошибкой или совпадением. Он не любил обижать людей.

— Послушайте, как вас зовут?

— Меня зовут Марина.

— Прекрасно, Марина, — Михаил Петрович с трудом подбирал слова. — Уверены ли вы, Марина, что претендуете на должность домработницы, а не на какую-то другую? Другого ничего предложить вам не могу, у меня в офисе уже лет восемь одни и те же люди работают, и вакансий по моим сведениям не намечается.

— Уверена, абсолютно уверена, — Марина переходила в наступление. — Послушайте, мы ходим вокруг да около. Давайте встретимся и все выясним с глазу на глаз. Может, у вас в офисе?

— Но, вообще-то, домработницу ищет жена…

— Михаил Петрович, я не знаю вашу жену, зато я знаю вас, — Марина села поудобнее и стала говорить немного тише, чтобы не услышали соседи. — Зачем перекладывать на плечи жены то, с чем прекрасно сможем справиться мы с вами. Ведь так?

— Так, — Михаилу Петровичу ничего не оставалось, как согласиться. — Все верно. Только вы сами понимаете, по телефону такие дела не решаются и решения не принимаются. Мне нужно посоветоваться с женой.

— Знаете, Михаил Петрович, мы бы могли сначала встретиться и переговорить, и лишь потом к этому подключать жену и обговаривать детали, — Марина начала было сомневаться в правильности выбранной стратегии. — Я же не навязываюсь, просто предлагаю свою кандидатуру, не более. Итак?

В поведении Михаила Петровича ощущалась напряженность. Он не поддерживал разговор, просто внимательно слушал. Очевидно, что в нем что-то боролось — сомнения, быть может, подозрения, или еще что-то. Возможно, он был банально занят и параллельно просматривал и подписывал какие-то бумаги. Марина ясно представила, как он это делает. Плечом зажимает телефон, изредка его поправляет, чтобы он не вывалился и не упал на пол, а сам, сидя за столом, перелистывает огромную кипу документов, задерживая взгляд то на одном, то на другом, что-то подписывает. Разговор с Мариной ему малоинтересен: его задела лишь ее настойчивость. Представить себе, что на объявление о поиске домработницы откликнется такая странная особа, позвонит на его номер, а не на номер жены, будет настаивать на встрече в офисе, хотя домработница по идее никакого отношения к офису не имеет — все это было немного сложно для Михаила Петровича.

Марина почувствовала эту его слабую сторону.

— Итак, Михаил Петрович, давайте поступим по-умному и совершенно просто для нас обоих, — постепенно инициатива оказывалась за ней. — Вы сейчас в офисе?

— Да, — машинально ответил он, хотя и не думал соглашаться и видеть эту особу в рабочее время, когда у него полно и других забот, требующих куда более оперативного решения.

— Вот и чудесно! — обрадовалась Марина. — Если я подъеду к вам, скажем, через час, я вас застану?

— Да, я на работе до самого вечера, — Михаил Петрович откашлялся. — Ну, если вам так хочется поговорить именно со мной, то приходите. Вы работали когда-нибудь домработницей?

— Нет, — со смехом выдавал Марина.

— Интересно, — Михаил Петрович насторожился. — А кем вы вообще работали?

У Марины кольнуло сердце: «Только бы не проколоться, только бы он не начал что-то подозревать».

— Знаете, это не телефонный разговор. Примерно через час, может быть, через полтора, я буду у вас. Вполне возможно, что многие вопросы отпадут сами собой.

— Ну, хорошо, — Михаил Петрович явно сдавался, — до встречи.

В телефоне послышались короткие гудки: он сам повесил трубку, не желая продолжать разговор. Марина захлопала в ладоши, зааплодировала сама себе. Нет, не на шаг, а сразу на два она стала ближе к своей цели. Все было даже проще, чем обычно. Не нужно было придумывать ни повода для знакомства, ни искать повода, заговорить о деньгах, о работе, о вполне приземленных материальных делах. Здесь все это читалось между слов, в длинных паузах, вдохах и шелесте бумаг, доносившихся с другого конца.

На пару секунд Марина закрыла глаза. Какой он, это Михаил Петрович? «Статный, элегантно одетый, брюнет, аккуратно подстриженный и ухоженный, — заключила Марина. — По голосу так, а как на самом деле, скоро узнаем. Ну, держись!»

Открыв глаза, она поморщилась. Обстановка комнаты показалась ей гораздо более убогой, чем была на самом деле.

— Что за черт? Почему я должна гнить здесь, в этой отсталости, в грязи, когда у кого-то есть особняки, хорошая работа, нормальные условия для жизни? Чем я хуже? Что за несправедливость? — Марина вздрогнула, она говорила вслух, и в коридоре это могло быть слышно.

Марина сердится. Все ее мужчины обожают, когда она сердится. Не потому, что при этом она становится какой-то необыкновенно красивой или что-то в этом духе — все, что пишут в дешевых бульварных романах, по большому счету, сущая ерунда, выдумка. Когда Марина сердится, она становится собой: эксцентричной, вспыльчивой, нетерпимой, ей не нужно притворяться и изображать покладистость и спокойствие.