Подвиг, 1989 № 05 - [18]
— По укры-ы!..
Не командирски тонкий голос Звонцова тонет в новом, опрокидывающем мир взрыве. Поднявшееся на дыбы поле на секунду закрывает солнце. И, не давая вздохнуть, надвигается сверлящий вой. Я падаю, но успеваю заметить, как оживает пушка Феоктистова, вскидывает стволом, словно норовистый конь… А дальше уже ни видеть, ни слышать, ни ощущать ничего не могу. Где-то близко надо мной небо перемешивается с черствой глиной. Изредка куцый просвет в сознании, и тогда ливневый ропот падающего земляного крошева, зловещее шипение блуждающих вверху осколков, едкий газ, забивающий горло, деревянная голова… А затем вновь тупой толчок земли в грудь, мешанина во вселенной, небытие…
Очередной просвет затянулся. Не верю блаженной тишине и вжимаюсь. На каску, на спину сыплется земля, но уже не рокочущим ливнем, реденько. Зашуршал, зашепелявил воздух — снаряды не к нам, а над нами, дальше в тыл, значит, нас считают достаточно наказанными, решили оставить в покое. Боязливо подымаю голову, кручу ею, передергиваю плечами, шевелю одной ногой, другой, проверяю себя — цел ли? Вроде цел, нигде ничего, вот только голова деревянная.
Вокруг меня восстание из мертвых — возятся, отряхиваются, лезут из щелей, диковато оглядываются. Рядом, как из преисподней, вырастает каска, пепельное лицо со знакомыми чертами — Зычко. Каким-то манером я оказался у его щели. Знать бы, свалился б в гости, пережидали б судный час в компании, даже если б это и не нравилось хозяину. Зычко тоже очумело отряхивается, сердито прокашливается.
И уже возникают первые голоса:
— Всего раз плюнули, а его, гада, прорвало.
— Пошли жалобу, чтоб повежливей…
Живы. Право, чудо.
И…
— Лямзина!.. Санинструктора Лямзина!.. Феоктистов ранен!
Орудийщики ползком и на четвереньках обступают лежащего Феоктистова. Пушка с задранным стволом завалилась набок. Сгибаясь и прихрамывая, спешит командир батареи Звонцов без каски и пилотки, с оголенной лысиной.
Зычко отмыкает уста:
— Разнесут нас здесь. Живы не выберемся.
Он впервые попадает в переплет, для меня уже и такое не в новинку. Хотя, что и говорить, веселого мало — в чистом поле, на виду у противника, снарядов нет. Спасти может только ночь, а солнце пока что висит над землей, не скоро еще сядет…
— Танки скрылись! — крик то ли удивленный, то ли радостный.
С усилием распрямляюсь во весь рост, вглядываюсь в немецкую сторону. Совсем недавно различал уже их башни, сейчас рдеющая степь пуста и мотоциклы тоже не пылят. Из-под земли выползли, в землю ушли. Но где-то здесь, неподалеку, неизвестно, двигаются ли тайком или выжидают до времени?
— Не маячь. Хочешь, чтоб снова набросали? — цедит Зычко. Он по грудки в земле и, похоже, не собирается вылезать.
Слышу за спиной тяжелое дыхание. Появляется Звонцов, по-прежнему без пилотки, на лысине царапина. Отдуваясь, присаживается на корточки, провесив животик, житейски доброе, простовато полное лицо озабочено, и что-то потустороннее в нем — нас не видит, вглядывается в себя.
— Свяжитесь с хозвзводом. Пусть срочно высылают подводу… Вывезти Феоктистова. — Выныривает из себя, строго глядит на нас, объявляет: — В грудь осколочное!
Зычко ныряет в щель, хватается за трубку.
— Жито! Жито! Я Фиалка!.. Не тебя зовут! Жито прошу… Жито!.. Жито!.. Не отвечает Жито, товарищ старший лейтенант.
— Наладить! Чтоб подвода была! Срочно… Ранение тяжелое!
Каска Зычко медленно вырастает из земли. Из-под каски на меня холодные совиные глаза.
— Сержант Тенков!.. — приказным, с гнусавинкой голосом.
Господи! Всему есть мера. Весь день он торчал у телефона, бегали, ползали, таскали катушки мы. Война не мать родная, да! И он командир — тоже да. Но нельзя же забывать, что командуешь людьми. Чуть-чуть раздели с ними непосильное. Подмени на один раз, если есть совесть… Совиные глаза. «О себе гребтуй… Шо був добреньким, забудь!» Я вдруг почувствовал себя неподъемно тяжелым, словно весь из железа. И заржавел — не шевельнуть ни рукой, ни ногой.
— Голубчик, пожалуйста, побыстрей, — голос Звонцова никак не приказной. — Постарайся, голубчик… В грудь ранен…
Не могу не откликнуться.
— Есть постараться, товарищ старший лейтенант!
А Зычко опускается в щель, слышно, как озабоченно продувает там трубку.
Связь прекратилась после артналета, значит, порыв должен быть где-то рядом, но я ползу и ползу, а кабель цел, уводит меня от своих. Пулеметные очереди с треском рвут воздух, мир кругом распарывается по швам, такое ощущение, что вот-вот образуют прорехи и в них проглянет мир иной, голубой и прохладный, непохожий на наш сумасшедший.
Миновал бывшую огневую. Ископанная, истоптанная ложбина, валяются разбитые ящики от снарядов, пустые артиллерийские гильзы, оставленные впопыхах противогазные сумки, обтирочная ветошь — заброшенность. После нее двигаюсь уже не ползком, однако и не распрямляюсь во весь рост, перебежками, со скачками и нырками. Противник не унимается, похоже, сатанится еще больше. В воздухе звучит незатихающая струна, заряженный пулями воздух ноет.
Скоро и овражек, где прячется наш хозяйственный тыл — ряды повозок с поднятыми дышлами и оглоблями, кони, привязанные к грядкам, лениво слоняющиеся повозочные, дымит на отшибе полевая кухня. Все очень смахивает на воскресный рынок в селе — возле войны кусочек заповедного мира. В прошлый раз я даже позавидовал: живут же люди! Скоро… Но кабель цел, почему же нет связи?
Затерянный в белорусских лесах партизанский отряд нуждается в провизии, тёплых вещах, медикаментах для раненых. Командир решает отправить на задание по их доставке двух проверенных бойцов…Трагическая повесть о мужестве и трусости, о достоинстве и неодолимой силе духа.
Что делать, если изнасиловали единственную внучку. А насильники не понесли наказание? Есть много вариантов, но самый лучший — смыть оскорбление кровью. Именно такой вариант выбирает ворошиловский стрелок, уставший от жизни и от обид. Он берет в руки оружие…По мотивам этого замечательного романа был снят одноименный фильм, ставший шедевром отечественного киноискусства.
Безымянный герой повести приезжает на похороны скоропостижно и безвременно скончавшегося Павла Миклашевича, простого сельского учителя. Здесь он знакомится его бывшим начальником Ткачуком, старым партизаном, который рассказывает ему историю об учителе Морозе и его учениках, среди которых был и Миклашевич. Это случилось в годы войны, когда Белоруссия была оккупирована войсками вермахта. Мороз пожертвовал жизнью ради своих учеников, но на обелиске нет его имени, хотя его постоянно кто-то дописывает. Интересная и грустная история об отваге, доблести и чести людей, подвиги которых несправедливо забыли.
Убийство одного из жильцов - не очень приятное событие для соседей. И когда пенсионерку Екатерину Касатонову пригласили в качестве понятой на осмотр места преступления, она согласилась только из уважения к органам правопорядка. Но вот чего она даже не могла предположить, так это того, что ей самой придется расследовать это дело и вычислять убийцу. И даже следователь прокуратуры пасует перед чисто женской логикой.
Дуплет из обреза, оборвавший жизнь самого обычного человека, положил начало серии загадочных, с непонятными мотивами, убийств. Следователь Пафнутьев провел расследование скрупулезно и вышел на организованную преступную группу. Все бы ничего, но в ее составе оказались несколько крупных городских чиновников. Пафнутьева вызвали на ковер, пригрозили расправой, если он не прекратит дело. Но как он может прекратить, если один из бандитов передал в его руки компромат на всю городскую верхушку? Теперь следователь просто обязан разоблачить эту коррумпированную мразь.
Отрезанная голова незадачливого осведомителя еще не самое страшное, с чем приходиться сталкиваться следователям прокуратуры, бросившим вызов наглой банде, хозяйничающей на улицах города. Убийства, изнасилования, шантаж, дерзкие налеты — кажется, ничто не в силах остановить жуткий уголовный маховик. Но опьяневшим от крови бандитам противостоят достойные противники.
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя в дороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно и тщательно. Но кажется, герои к такой документалистике не были готовы — никто не успел припрятать свои странности и выглядеть солидно и понятно. Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты за окном. Может быть, на одной из станций вы увидите и себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».