Подстрекатель - [9]

Джесс откусила и едва не вскрикнула. Неведомое лакомство хрустнуло, сок оросил ей язык, а его сладость, как ей показалось, обладала не только запахом и вкусом, но также цветом и звуком. Она откусила еще, и сладость начала смешиваться с солью ее слез. Смоуку это тоже понравилось бы, подумала Джесс.

— Неплохо, да? — ухмыльнулся Рейт.

Джесс с трудом проглотила застрявший в горле комок и отложила круглое лакомство в сторону.

— Смоука больше нет, — прошептала она.

Улыбка Рейта тут же погасла.

— Нет? Как нет? Его схватила стража?

— Он… он сдался. Сказал, что ты больше не сможешь обеспечивать нас… что мы едим слишком много и что попытки прокормить нас обоих губят тебя. А еще он сказал, что я — самая маленькая и ем меньше всех, и поэтому я останусь, а он уйдет. Потом он убежал. Я хотела догнать его, но он бегает быстрее меня, и я даже не знаю, в какой из домов он вошел.

— Когда? — прошептал Рейт.

— Сразу после того, как ты ушел.

— Тогда он спит уже полных двое суток и еще чуть-чуть.

Джесс кивнула.

— Слишком долго. И он уже слишком большой. Если мы опять попытаемся лишить его Питания, на этот раз он может просто умереть.

— И мы даже не знаем, где его искать.

— Да. И это тоже. Правда, время еще есть — он станет как остальные только через несколько месяцев. Но где нам начать поиски?

— Смоук не хотел, чтобы ты нашел его. Он больше не хотел быть обузой.

На лице Рейта отразилось страдание.

— Но я нашел выход для нас. Для всех нас — тебя, меня и его. Я нашел для нас новый дом, где мы можем жить втроем, где нас будут хорошо кормить несколько раз в день, каждый день, где можно ходить по улицам куда захочешь и ежедневно носить разную одежду. — Рейт закрыл лицо ладонями. — Почему он не дождался меня?

— Смоук уже давно начал говорить об этом, — объяснила Джесс. — Он взял с меня клятву, что я буду молчать. Он беспокоился, чтобы с тобой не случилось чего-нибудь плохого из-за нас. Я тоже тревожусь, но я слишком большая трусиха, чтобы решиться на то, что сделал он. Не будь я настолько слабой, я бы просто отошла ко Сну… И тогда тебе больше не пришлось бы рисковать, проходя через ворота. Ты смог бы остаться там, в той прекрасной жизни.

Рейт подтянул колени к груди и прижался к ним лицом. И заплакал. Джесс сидела рядом, нежно поглаживая его по волосам и спине.

— Смоук не ушел бы, если бы думал, что тебе удастся вызволить нас отсюда. Он сдался лишь потому, что не хотел, чтобы ты погиб из-за нас понапрасну.

— Ничего не понапрасну, — всхлипывая, проговорил Рейт. — Вы — мои друзья. Моя семья. Вы все, что у меня есть в этом мире.

— Поэтому он и ушел, — тихо сказала Джесс. — Потому что любил тебя, как брата.

Рейт поднял голову и посмотрел на нее. В темноте Джесс увидела мерцание его наполненных слезами глаз. И бледное пятно лица. Он выглядел осунувшимся, изможденным. Отчаявшимся.

— Я не могу отправиться за ним, Джесс. После гибели брата я поклялся, что больше никого не убью. Смоук уже слишком долго получает Питание. Я не смогу вернуть его. И пытаться даже не буду. Я не хочу убивать его.

— Он знал об этом. Знал, когда уходил.

— Но мы с тобой выберемся отсюда, Джесс. И когда-нибудь я вернусь и найду способ освободить всех, кто находится здесь. Всех до одного.

Джесс взяла его за руку и кивнула.

— Да. Я знаю. Ты так и сделаешь, Рейт.

Она обняла его и мысленно помолилась о том, что если они покинут это место, то она постарается, чтобы Рейт больше никогда не посмотрел в сторону Уоррена, не говоря уже о том, чтобы возвращаться сюда. Джесс было жаль Смоука. Сердце ее болело за него, особенно при мысли о том, что всего лишь два дня стояли между ним и надеждой.

Но Уоррен медленно отравлял всех своим злом, которое словно висело в воздухе, изо дня в день высасывая из людей жизнь, и Джесс боялась, что если они не уйдут отсюда навсегда, то в конце концов станут жертвами этого яда.

— Брат Фареган, тебя, закованного в кандалы и с завязанными глазами, привели в эту камеру для того, чтобы ты дал клятву: присягнул на верность не магии и не правительству, но Тайному и Благородному Обществу Безмолвного Дознания. Мы держим в своих руках бразды правления миром, а ты словом и делом доказал, что достоин находиться среди нас. Прежде чем ты прошел через последнюю дверь, тебе сообщили, что обратно ты выйдешь в одной из двух ипостасей — либо как наш друг, либо как бездыханный труп. Признаешь ли ты, что пришел сюда по собственной воле?

— Признаю, — ответил закованный в цепи человек.

— Согласен ли ты пройти испытание на верность?

— Согласен.

— Знай, что если ты не пройдешь его, ты умрешь — и смерть твоя будет ужасной. У тебя все еще остается выбор между испытанием и быстрой смертью.

— Я выбираю испытание.

— Хорошо.

Двое стражников сняли оковы с рук Фарегана и сдернули капюшон с его головы. Кандалы по-прежнему оставались на его ногах и были прикреплены к кольцу на возвышении в самом центре пола.

Он ничего не видел вокруг себя из-за яркого света, льющегося на него со всех сторон. Фареган поднял подбородок, сделал глубокий вдох и стал ждать…

Отовсюду, со всех мыслимых сторон, его внезапно атаковали колдовские чары. Фареган знал, что ни при каких обстоятельствах не должен защищать себя и сопротивляться тому, что делают с ним. Ему надлежало доказать свою верность, подчинившись воле тех, кто стоял над ним, кем бы они ни были. Но когда загорелось его тело, Фарегану потребовалось собрать воедино, по крупицам, все свое самообладание, чтобы позволить огню охватить его.