Подстерегатель - [3]

Неопрятная огорожа осталась за спиной, и я вышел за околицу. Настанет миг, я обернусь, и сельцо, осчастливленное сказкой какого-то Горнффельда, испепелится, разделив судьбу библейского Содома. Нет - Содом-то на колесах укатил, вот что. Не одного содомита увез!

Таких буфетов было три на весь Яшвиль (ударение на "я") - в скудные послевоенные годы. Один у судьи, другой у мэра, а третий достался моему деду. Итак, я без стука пролезал в шкаф и завтракал бутылкою пива. Стаканом сметаны и четвертью черного хлеба, а уж после выходил на крыльцо и дожидался автобуса.

Просыпался я от звуков гимна. Лежа в темноте и недвижности, я начинал различать сперва очертания мебели, потом мой взгляд останавливался на радиоточке: звучит гимн, и прилипают к стенам декольте и фраки в трепете оттого, что Лазарь поднял голову и медленно встает, прокалывая мертвенный воздух бледными пальцами, а одеяло сползает с холодной груди:

Вскоре шоферы обзавелись подругами и стали гнушаться казенным ночлегом. На четвертый день гастролей я проснулся и по особенной тишине понял, что нахожусь один. Выпростав ноги из-под одеяла я замер в ожидании - пускай грянут духовые, а тогда уже пойду к умывальникам и в буфет - гробницу святой Цецилии. Подозрительно долгое безмолвие вывело меня из терпения. Я поднялся и потрогал шнур питания, но тот же выпустил его и пошел в коридор.

Бирюза небесного купола радует меня - путника, достигшего вершины холма. Мне словно проложили к утомленным векам смоченный в студеной воде платок. Взбираясь на гору, я почувствовал, как что-то ужалило меня в бедро. Помянув не то Бога, не то черта, как это бывает с людьми крепкими телесно, но с измученной душою, я облокотился на "сам не видит, а дорогу указывает" и вынул из кармана штанов сапожный ножик. Ну конечно - я позаимствовал ножик у монтировщиков, чтобы заменить раздавленную ногой актрисы Банновой (ударение на первое "о") вилку. Лезвие поблескивало на солнце не хуже зеркала, но не отражало ничего в отличие от жемчужной поверхности пруда, вырытого у подножия холма. Скверный асфальт перехлестывал возвышенности подобно точильному ремню в парикмахерской на улице Ивана Франко (ударение на "о"), где в былые лета вас могли выбрить еще трофейной бритвой. Опять щетина отросла, как же я тут обнеряшился всего за три недели! А ведь при гостинице имеется цирюльня. Не за коим ходить в парикмахерскую, да и едва ли там будут рады такому клиенту. Вот, пожалуйста - ножик, шоссе и пруд. Погляди, как по-весеннему шумит камыш, зыблемый ветерком, а вскорости закишат в зеленой водице и циклопы, и дафнии. Одно тревожит - не сторожит этот водоем какой-нибудь писатель-сибиряк, и фауна его беззащитна, как и мой рассудок, культивирующий хаос.

Из дневника Станислава Ружникова:

Третьего дня я застал Софью в неожиданной позе, и в еще более неожиданном наряде - она лежала на кушетке навзничь, раскинув руки, распахнув складчатый халат, открывающий грудь, затянутую в хлопчатую майку с изображением мертвой головы.

- Я думала угодить тебе, только и всего.

- Чудесно! Только я не Лиза Муромская, чтобы "торчать" от масонских символов. Странно, многие виды бабочек имеют узор на крыльях, позволяющий им сливаться с корой деревьев. Но с какою поверхностью должна иметь сходство "Мертвая голова".

- А она к вам бывает: влетает?

- Да, в Приазовье один раз залетели две - очень страшно, во-первых, они большие:

Направляясь к раковине с китайской миской в руке, я едва не выронил ее от омерзения, но то, что я принял было за змейку, оказалось пустой веточкой смородины в лужице сока на дне. И тогда я заметил, что около дымохода сидят две мертвые головы.

Как они ненавидят меня! Как будто во мне соединились все наиболее противные им характеры: пьяненький мастеровой - пустосвят, извечный Аман в унтерофицерском мундире. В наши просвещенные времена венчание - редкость. Угробят они меня, так что и зеркало ко рту подносить не придется.

Асфальт быстро светлеет после короткого дождя, стволы деревьев черны от влаги. В клубах испарений шагает по тротуару мальчик. Обе его руки заполнены тортом, изготовленным по случаю: гряди же голубица - ненавистная картина.

Она говорит, что отъезд неизбежен: Более того, она уверяет, что не сможет задержаться здесь даже на неделю, на три дня. В понедельник пойду, пожалуй, предложу свои услуги театралам. Хотя, конечно же, это "лихачи второго сорта, наглые и беспощадные". Черт с ним, только бы забыть, уехать.

Моя мать без стеснения упивалась идеей враждебного окружения. Помню, я пил чай на балконе, когда раздался звук, будто бросили об пол жестянку. "Кто у тебя в комнате?" - истерически закричала мать. "Какая разница кто, я не маленький, мамаша", - ответил я, повышая голос. "У тебя что там, окно распялено, не смей туда ходить, не смей!" На следующий день выяснилось, что в чулане сорвало крышку с огурцов. Двумя пальцами я поднял ее с пола и прикрыл бутыль.

Я готов был взяться за ручку, но меня опередили. Дверь распахнулась, пропуская нездорового вида командировочного, который, придерживая шляпу и о чем-то причитая себе под нос, поплелся в направлении мне неведомом, и скрылся за углом. Тотчас же после его исчезновения мною овладел страх, кровь ударила мне в лицо. Я осознал тогда: кто-то такой же неприметный, чужой желает моей гибели.