Подслушанные разговоры - [4]
— Ну, прости, котенок, ну, ладно. Но согласись, что ты редко звонишь вот так, без предварительных договоренностей.
— Павлик, зая, у меня очень серьезные проблемы со здоровьем. У меня беременность трехнедельная на фоне эндометриоза.
— Что это значит?
— В смысле, ты хочешь знать, что такое беременность?
— Нет, вот этот эн-до-три...
— Болезнь такая. Женская. Но ключевое понятие здесь другое — беременность!
— Ты хочешь сказать, что...
— Нет, беременность от мужа. Ты же понимаешь, я не могу так рисковать.
— Маш, не мое дело тогда, но, может, тебе не пить?
— Зая, ты не догоняешь. Я же тебе сказала: на фоне эндометриоза! Я могу не выносить!
— Но ведь ты хотела ребенка!
— Врач сказал, что нельзя. Я могу не выносить, и тогда все, больше никогда. Мне ведь уже тридцать два. Не девочка. Поэтому у меня через неделю аборт. Вот я тебе и позвонила, чтобы ты меня не терял.
— Машка, бедная моя! Дай я тебя поцелую!
— Пожалуйста, лягушачьи лапки и яйца “Госпожа Бовари”!
— А знаете, я уже привыкла, что вы так подкрадываетесь! Мне уже даже это нравиться начало!
— Я рад. Еще вина?
— Двести грамм. А коктейли у вас какие?
— Я принесу вам карту сейчас.
— Сделайте одолжение.
— Вкусные лапки. Будто курицу ешь. Или кролика. А как “Госпожа Бовари”?
— Госпожа Бовари — это я.
— Хо-хо-хо!
— Ха-ха-ха!
— Пожалуйте винную карту.
— Тэк-с, что тут у нас имеется... Тэк-с, Б-52 —вчерашний день, лонг-айлендский чай со льдом — ненавижу колу, вот! Буду коктейль с много чего обещающим названием “Новый русский”.
— Сию минуту.
— Нет уж, вы его смешайте, пожалуйста, как полагается, не за минуту, битте, сильвупле.
— Маш, ты когда напиваешься, такая вредная становишься! И такая красивая, блин... Может, поедем сразу ко мне, а? Я тебе сам Меровинга зажарю и котлет наваляю.
…
— Пожалуйста, жаркое “Меровинг” и котлет-де-воляй.
— Мне еще “Нового русского!”
— Может, хватит, котенок?
— Павлик, ты мне пока что не муж запрещать!
…
— Вот ваш коктейль, сударыня, и знаете, тут за стеночкой сидит один господин — он уже давно тут сидит, и мне кажется, что он внимательно слушает ваши разговоры...
— Что? Что вы там шепчете? Я не поняла ни слова. Ой... Павлик... Мне дурно...
— Здравствуй, Маша.
— Здравствуй, Виталик... Ты же уехал до пятницы...
— Как видишь, уехал, но не весь. Павел? Приятно познакомиться.
— М-мм. Мне тоже...
— Неловкая ситуация, не правда ли? Женечка, принеси нам бутылочку “Смирнова”, такую, знаешь, запотевшую-вспотевшую.
— Откуда ты знаешь, что он Женечка?
— А у него бэджик ведь специальный, Марусечка, ты просто не заметила. Видишь, написано: “Ев-ге-ний”. Уменьшительное, значит, Женечка. Беги, Женечка, шустри.
— А мне “Нового русского” еще, Женечка!
— Нет, радость моя, ты больше не пьешь! Мне нужен здоровый ребенок. Правда, Павлик?
— М-мм, да!
— Что ж ты, Маша-герл, такая нетерпеливая? Только муж за порог, а ты к трахалю сразу же, а?
— Я, собственно, не понимаю, отчего ты со мной разговариваешь в таком тоне? С кем хочу, с тем и живу. Ты тоже не ангел с крыльями.
— Маша, я тебя сегодня побью. Вот прямо сейчас побью!
— Ну, уж нет, убери от нее руки! Я сказал, убери, ты, старый хрен!
— Та-ак, вот и водочка пришла вместе с Женечкой. Женечка, выпьешь с нами?
— Нет, что вы, я на службе, и у меня к вам просьба — пожалуйста, если уж вы напились, ведите себя прилично. Потому что у нас ведь не малина воровская, а французский ресторан.
— Не волнуйся, Жендос, все будет оллрайт. Так... Павлик, зая, будешь водочку? Маша пропускает.
— Ничего я не пропускаю! Я уже всю жизнь свою и так пропустила! Хватит! И он тебе не зая, и не Павлик! А Павел Николаевич!
— Я злой уже, как Карабас-Барабас! На всех на вас! Я еще, замечаете, шучу тут с вами!
— Ой, как ты мне надоел, Виталик! Ну, прямо хуже всех надоел!
— Марусечка, любимая, не бросай меня, а? Ну что ты с этим хлыщом лакированным связалась? Хочешь, я себе пересадку волос сделаю?
— Виталик, перестань! Не в лысине ведь дело, понимаешь, нет? Просто ты все время где-то ездишь, где-то так далеко всегда от меня, а я...
— Ну не плачь, девочка, не надо... Все ведь для тебя, родная, я для тебя ведь стараюсь и для детишечек будущих... И никакого аборта мы делать не будем, позвоним Вере Мартыновой, и она нас отправит в клинику, в Израиль, там самые лучшие врачи... Ну, мы же можем себе это позволить...
— Правда? И ты на меня не сердишься? Совсем?
— Маша, но ты ведь мне должна пообещать, что с Павлом Николаевичем больше видеться не будешь! Это очень серьезно.
— Я понимаю. Да. Конечно. А можно мне еще выпить?
— Павел Николаевич, вы не рассердитесь, если мы с женой вас оставим? Навсегда оставим, нам ведь пора домой, мы ждем ребенка...
— А-а, кх-кх, м-мм... Ну, да. Прощай, Маша. Радость наша.
— Виталик, ну ты тоже. Мне ведь его жалко. Как я могу вот так взять и уйти! Он же будет страдать. Павлик, ты будешь страдать?
— Ну, я не знаю. Ну, буду, наверное. Да. Буду.
— Вот видишь, Виталик, он будет страдать.
— Опять начинаешь?! Я с тобой по-хорошему, по-доброму, а ты опять начинаешь?!
— Убери от нее руки, ты, скотина!
— Законная скотина! Законная! А ты кто? Ты кто?
— Я люблю Машу. Я никогда бы руки на нее не поднял!
Зима, 1959 год. На Северный Урал отправляется группа свердловских студентов-лыжников — в поход к горе Отортен. Молодые, веселые, беззаботные, они не знали, что никогда не вернутся. Через несколько месяцев поисков ребят нашли погибшими. Смерть их была страшной и жестокой. До сих пор обстоятельства этой таинственной и мистической трагедии — загадка. Почему гибель дятловцев скрыли от журналистов? Чем объяснить, что их похоронили спешно, стараясь не привлекать внимания? Версий множество — правду не знает никто. Героиня Анны Матвеевой, молодая писательница, пытается приподнять завесу тайны над этой леденящей душу историей.
В новом романе «Завидное чувство Веры Стениной» рассказывается история женской дружбы-вражды. Вера, искусствовед, мать-одиночка, постоянно завидует своей подруге Юльке. Юльке же всегда везет, и она никому не завидует, а могла бы, ведь Вера обладает уникальным даром — по-особому чувствовать живопись: она разговаривает с портретами, ощущает аромат нарисованных цветов и слышит музыку, которую играют изображенные на картинах артисты…Роман многослоен: анатомия зависти, соединение западноевропейской традиции с русской ментальностью, легкий детективный акцент и — в полный голос — гимн искусству и красоте.
Анна Матвеева – автор романов «Перевал Дятлова, или Тайна девяти», «Завидное чувство Веры Стениной» и «Есть!», сборников рассказов «Спрятанные реки», «Лолотта и другие парижские истории», «Катя едет в Сочи», а также книг «Горожане» и «Картинные девушки». Финалист премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». «Каждые сто лет» – «роман с дневником», личная и очень современная история, рассказанная двумя женщинами. Они начинают вести дневник в детстве: Ксеничка Лёвшина в 1893 году в Полтаве, а Ксана Лесовая – в 1980-м в Свердловске, и продолжают свои записи всю жизнь.
Роман «Есть!» – это и портрет современной русской жизни в городском интерьере, и картина метаний творческой души, загнанной в жесткие рамки формата, и гимн жизнелюбию и таланту. Перед вами роман о том, что каждый из нас заслуживает любви и сочувствия; у каждого из нас есть талант, даже если это только талант ЕСТЬ!
Книга «ГОРОЖАНЕ» – это девять новелл, восемнадцать героев. Один необычный город глазами Анны Матвеевой: лицом к лицу.Здесь живёт драматург с мировым именем Николай Коляда, родился великий скульптор Эрнст Неизвестный, встретились когда-то и подружились опальный маршал Жуков и знаменитый уральский сказочник Бажов. Владимир Шахрин – ещё не ставший лидером легендарной группы «Чайф» – меняет пластинки на барахолке, Евгений Ройзман – будущий мэр – читает классиков в тюремной камере; на улицах эпатирует публику старик Букашкин – незабываемое лицо города.
Герои историй Анны Матвеевой настойчиво ищут свое время и место. Влюбленная в одиннадцатиклассника учительница грезит Англией. Мальчик надеется, что родители снова будут вместе, а к нему, вместо выдуманного озера на сцене, вернется настоящее, и с ним – прежняя жизнь. Незаметно повзрослевшая девочка жалеет о неслучившемся прошлом, старая дева все еще ждет свое невозможное будущее. Жена неудачливого писателя обманывается мечтами о литературном Парнасе, а тот видит себя молодым, среди старых друзей. «Ведь нет страшнее, чем узнать свое место и время».
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
В книгу включены сказки, рассказывающие о перипетиях, с которыми сталкиваются сотрудники офисов, образовавшие в последнее время мощную социальную прослойку. Это особый тип людей, можно сказать, новый этнос, у которого есть свои легенды, свои предания, свой язык, свои обычаи и свой культурный уклад. Автор подвергает их серьезнейшим испытаниям, насылая на них инфернальные силы, с которыми им приходится бороться с переменным успехом. Сказки написаны в стилистике черного юмора.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Сигнальные пути» рассказывают о молекулах и о людях. О путях, которые мы выбираем, и развилках, которые проскакиваем, не замечая. Как бывшие друзья, родные, возлюбленные в 2014 году вдруг оказались врагами? Ответ Марии Кондратовой не претендует на полноту и всеохватность, это частный взгляд на донбасские события последних лет, опыт человека, который осознал, что мог оказаться на любой стороне в этой войне и на любой стороне чувствовал бы, что прав.
Юха живет на окраине Стокгольма, в обычной семье, где родители любят хлопать дверями, а иногда и орать друг на друга. Юха — обычный мальчик, от других он отличается только тем, что отчаянно любит смешить. Он корчит рожи и рассказывает анекдоты, врет и отпускает сальные шутки. Юха — комедиант от природы, но никто этого не ценит, до поры до времени. Еще одно отличие Юхи от прочих детей: его преследует ангел. У ангела горящие глаза, острые клыки и длинные когти. Возможно, это и не ангел вовсе? «Детство комика» — смешной, печальный и мудрый рассказ о времени, когда познаешь первое предательство, обиду и первую не-любовь. «Хочу домой» — рассказ о совсем другой поре жизни.
У автора этого романа много почетных званий, лауреатских статуэток, дипломов, орденов и просто успехов: литературных, телевизионных, кинематографических, песенных – разных. Лишь их перечисление заняло бы целую страницу. И даже больше – если задействовать правды и вымыслы Yandex и Google. Но когда вы держите в руках свежеизданную книгу, все прошлые заслуги – не в счет. Она – ваша. Прочтите ее не отрываясь. Отбросьте, едва начав, если будет скучно. Вам и только вам решать, насколько хороша «Музыка для богатых» и насколько вам близок и интересен ее автор – Юрий Рогоза.