Подсказчик - [13]
Эта мысль снова вернулась.
Ему непременно нужно было отогнать ее прочь. Отправить в самый дальний угол мозга, ведь он уже неоднократно это проделывал. В противном случае он начинал усиленно потеть, иногда от отчаяния и плакать, что, впрочем, длилось совсем недолго. Страх снова, словно тисками, сжимал его желудок. Но он заставлял себя не терять присутствия духа.
Atom Heart Mother!
Вот название диска. На мгновение он почувствовал себя счастливым. Но это ощущение оказалось недолговечным. В его положении достаточно пустяка, чтобы почувствовать себя счастливым.
Он снова обернулся.
И опять: «Нужно заправиться».
Временами из находившегося у него под ногами коврика вырывался застоявшийся запах аммиака, напоминавший о том, что прежде он не смог сдержаться и напустил в штаны. Начали болеть мышцы ног, занемели икры.
Ненастье, почти всю ночь напролет бушевавшее на автостраде, уходило за горы. На горизонте еще виднелись зеленоватые всполохи, когда по радио диктор передавал очередную сводку погоды. Уже совсем немного оставалось до рассвета. Часом раньше он миновал будку платного въезда и помчался по автостраде, оплатив за проезд. На тот момент его главной целью было ехать вперед, только вперед.
Согласно полученным в письме инструкциям.
На какое-то время он позволил себе отвлечься. Но, так или иначе, мысленно снова возвращался в ту ночь.
Днем раньше около одиннадцати часов утра он подъехал на машине к отелю «Модильяни». Весь день он занимался своей представительской работой в городе, а затем вечером, как и было предусмотрено, поужинал с некоторыми клиентами в бистро своей гостиницы. В одиннадцать часов он вернулся в номер.
Закрыв дверь, он, стоя перед зеркалом, первым делом ослабил галстук. И в этот момент отражение вернуло ему вместе с его вспотевшим лицом и налитыми кровью глазами истинное обличье его наваждения. Такое случалось только тогда, когда его вожделение одерживало верх.
Глядя на себя, он продолжал в изумлении задаваться вопросом, как ему на протяжении всего этого вечера удавалось так хорошо скрывать от сотрапезников истинную природу своих мыслей. Он беседовал с ними, выслушивая банальные истории о гольфе, о слишком придирчивых женах, смеясь над скучными репликами о сексе. Но в своих мыслях он был совсем далеко. Он предвкушал тот момент, когда, вернувшись в свою комнату и ослабив узел галстука, позволит себе выпустить наружу, выплеснуть вместе с потом на лицо этот кислый спазм, застрявший в горле, этот лихорадочный вздох и предательское выражение глаз.
Истинное лицо, скрытое под маской.
В запертом пространстве своей комнаты он мог наконец дать волю этой прихоти, сдавленной в груди и в штанах, при этом внушавшей ему опасения, что он не выдержит и лопнет от переизбытка напряжения. Но он смог сдержаться.
Потому что, должно быть, ушел оттуда достаточно быстро.
Как всегда, он клялся самому себе, что это в последний раз. Как всегда, это обещание повторялось и до и после. И как всегда, оно бралось назад и все начиналось сначала.
Он вышел из отеля в полночь, в состоянии высшей степени возбуждения. Придя намного раньше времени, он стал бесцельно прогуливаться по городу. В тот день, в перерывах между делами, он произвел осмотр мест преступлений, чтобы удостовериться, что все идет по плану и затруднений не возникнет. Он готовился в течение двух месяцев, заботливо ухаживая за своей «бабочкой». Ожидание — истинное предвосхищение любого удовольствия. И оно нравилось ему. Он старательно подготовил все детали, потому что именно они выдавали остальных. Но с ним такого не случится. С ним никогда этого не случалось. Даже сейчас, после обнаружения кладбища рук, ему следовало предпринять еще кое-какие меры безопасности. Город наводнен полицией, и складывалось впечатление, что все были начеку. Но он оказался непревзойденным в умении становиться невидимым. Ему нечего было бояться. Нужно только расслабиться. Недалеко отсюда он видел на бульваре «бабочку», в условленном днем ранее месте. Он всегда боялся, что они могут передумать, что-то в части их рассуждений пойдет вопреки его ожиданиям. Тогда он станет печальным, его одолеет траурная грусть, и на то, чтобы прогнать ее, потребуется не один день. И что самое плохое — это невозможность спрятаться. Но он продолжал твердить себе, что и на этот раз все должно пройти гладко.
«Бабочка» прилетит.
Он заставил бы ее вылететь поскорее, оказав ей при встрече свои привычные знаки внимания. Те самые, которые не только приносят удовольствие, но снимают всякие сомнения, порождаемые страхом. Он отвел бы ее в то место, которое выбрал для них в тот день, прогуливаясь по тихой улочке, откуда открывался прекрасный вид на озеро.
У «бабочек» всегда такой терпкий аромат. Жевательная резинка, кроссовки. И пот. Это ему особенно нравилось. Отныне этот запах — неотъемлемая часть его машины.
Даже сейчас, смешанный с запахом мочи, он все рано ощущался.
Мужчина снова заплакал. Сколько времени прошло с тех пор. Резкий переход от возбуждения и ощущения счастья к тому, что было потом.
