Спутникъ жандарма сѣлъ на указанное кресло, слегка кивнувъ головою.
— Э-кто тамъ? повелительно-внятно, но не громко, произнесъ правитель канцеляріи.
Явился тотъ же бойкій молодой чиновникъ.
— Послать за полицеймейстеромъ и подать свѣчу! тихо, но внушительно сказалъ правитель канцеляріи.
— Слушаю-съ! отвѣтилъ бойкій чиновникъ и вышелъ.
Правитель канцеляріи началъ что-то писать, тотъ же чиновникъ явился со свѣчой, поставилъ ее на столъ, посмотрѣлъ на всѣхъ и скрылся; потомъ опять явился, посмотрѣлъ на всѣхъ и опять скрылся. Правитель канцеляріи продолжалъ писать; жандармъ, вытянувшись, стоялъ неподвижно; его спутникъ сонно и устало смотрѣлъ на правителя; свѣча тускло горѣла; маятникъ стѣнныхъ часовъ не въ тактъ аккомпанировалъ скрипу пера правителя, а солнечные лучи, врываясь чрезъ боковыя окна, наполняли комнату радужными столбами, въ которыхъ, чуть замѣтно, двигались маленькія пылинки.
— Довольны имъ? нежданно для пріѣхавшихъ раздался тотъ же голосъ правителя, который при этомъ, не отрывая лица отъ бумаги, рукою давалъ знать, что вопросъ относятся къ жандарму.
— Доволенъ, пробасилъ жандармъ, замѣтно вздрогнувшій и схватившійся рукою за свою шашку.
— А вы? съ тѣмъ же видомъ, голосомъ и жестомъ, направленнымъ къ спутнику жандарма, сказалъ, немного погодя, правитель.
— Очень! послѣдовалъ хриплый отвѣтъ со стороны спутника жандарма.
Правитель канцеляріи кончилъ писать, вложилъ написанное въ конвертъ, написалъ адрессъ, запечаталъ конвертъ и отдалъ его жандарму.
— Больше ничего не будетъ, можно отправляться, ваше благородіе?
— Да, нехотя отвѣтилъ правитель.
Жандармъ ушелъ, правитель канцеляріи началъ перелистывать лежавшія предъ нимъ бумаги, спутникъ жандарма еще болѣе сонно сидѣлъ въ креслѣ. Вошелъ полицеймейстеръ въ полицейско-капитанской формѣ, съ круглымъ, немного обрюзглымъ лицомъ, съ небольшими, быстрыми голубыми глазками, около которыхъ, начиная съ точекъ наибольшей выпуклости щекъ, отчетливо свѣтились налитыя кровью жилки, и такъ какъ кровь въ жилкахъ была не артеріальная, то и жилки имѣли не красный, а ржаво-синій колоритъ.
— Добрый день, Петръ Ивановичъ! сказалъ полицеймейстеръ грубо-женскимъ голосомъ, подойдя въ правителю, кланяясь почтительно и какъ-то на бокъ и робко подавая руку.
— Э-здравствуйте!.. Садитесь, подавая руку и медленно приподнимая голову отъ бумагъ, сказалъ правитель канцеляріи, при чемъ выраженіе лица его приняло немного менѣе усталый видъ. — Вотъ это и до васъ относится, подавая бумагу полицеймейстеру, сказалъ правитель послѣ короткаго молчанія.
Полицеймейстеръ принялъ изъ рукъ правителя бумагу и медленно, два раза прочелъ ее.
— Къ намъ на жительство изволили пожаловать? оглядывая сидѣвшаго въ креслѣ, сказалъ полицеймейстеръ. — Гдѣ же вы изволили остановиться?
— Еще не знаю, также хрипло отвѣчалъ пріѣхавшій.
— У васъ здѣсь есть родные?
— Нѣтъ никого.
— То, вѣроятно, есть родственники, или хорошіе знакомые?
— Нѣтъ и такихъ.
— Такъ-съ! сказалъ полицеймейстеръ протяжно и при этомъ нервно передернулъ плечами. — Во всякомъ случаѣ, извольте написать, что вы, такой-то, даете с-нскому полицеймейстеру подписку о невыѣздѣ изъ города, что вы обязываетесь увѣдомлять меня о мѣстѣ вашего квартированія и что вы будете являться ко мнѣ каждую субботу…. Можно у васъ, Петръ Ивановичъ, попросить бумаги и пера?
Правитель канцеляріи молча подалъ тетрадку бумаги и перо.
— Покорнѣйше васъ благодарю, принимая бумагу и перо и передавая ихъ пріѣхавшему, оказалъ полицеймейстеръ. — А какъ дѣла нашихъ барынь, Петръ Ивановичъ? спросилъ, онъ, когда пріѣхавшій началъ писать.
— Отлично! Какъ нельзя лучше! Хотите прочесть отвѣтъ губернатора?… Вздумали тоже что-то въ этомъ родѣ! при этомъ правитель канцеляріи мигнулъ на пріѣхавшаго, и подалъ полицеймейстеру четко и красиво написанную бумагу.
— Отлично! прочитавъ бумагу, заговорилъ уже совершенно по-женски и скоро полицеймейстеръ. — Не извольте соваться, куда не слѣдуетъ! Его превосходительство лучше васъ знаетъ, какъ и кому нужно оказать помощь!.. Какъ хорошо вотъ это мѣсто: «Какъ предсѣдатель коммиссіи, какъ начальникъ губерніи, его превосходительство неусыпно бдитъ» и проч…. Да, это у васъ Петръ Ивановичъ, сильно вышло!.. Полицеймейстеръ еще что-то хотѣлъ сказать, но, замѣтивъ, что пріѣхавшій окончилъ писать и посматриваетъ на него, остановился и взялъ изъ рукъ пріѣхавшаго написанное имъ.
— Очень хорошо, господинъ Могутовъ! сказалъ полицеймейстеръ, прочитавъ написанное пріѣхавшимъ. — Можете идти…. Вамъ они не нужны, Петръ Ивановичъ?
— Нѣтъ. Я уже покончилъ.
Могутовъ всталъ, сдѣлалъ общій легкій поклонъ и вышелъ.
— Каковъ гусь! «Какъ вредный въ нравственномъ и правительственномъ отношеніяхъ»!.. Какого лѣшаго онъ тамъ накуралесилъ? говорилъ полицеймейстеръ уже болѣе фамиліарно и голосомъ болѣе мужественнымъ.
— Не знаю. Вы прочли бумагу, другой не было.
— Но и того довольно! Въ нравственномъ и правительственномъ отношеніяхъ!..
— Вѣроятно, глупость какая-нибудь, а тамъ придали громадное значеніе, что, впрочемъ, дѣлаютъ сплошь и рядомъ…. Какой крикъ подняли о голодѣ нашей губерніи, а вѣдь въ сущности ничего особеннаго нѣтъ!.. Меньше будутъ пьянствовать, вотъ и все….
