Подручный смерти - [3]

Как мог я отказаться?

Мой зомбированный разум

На самом деле тогда я не помнил, как я умер. Единственные четкие образы, что остались в памяти, – привязанная к кровати женщина, мокрая крыша и промасленная тряпка. Но теперь все иначе. Я уже помню гораздо больше и чувствую, что готов восстановить детали происшедшего. Это вполне в моих силах. В прошлой жизни у меня была явная исследовательская жилка: я любил все рассматривать, ко всему прислушиваться и задавать вопросы.

Да, не на все из них я нашел ответы, но зато научился признавать, что некоторые тайны так и останутся тайнами.

* * *

Смерть подцепил меня подмышками своими тонкими белыми пальцами и с натугой вытащил на мягкую, влажную от росы траву. Он повернул мою голову вправо и осмотрел шею, бормоча себе под нос. Затем сел рядом и принялся неторопливо и заботливо смахивать с меня комочки рыхлой почвы. Я лежал без движения и пассивно наблюдал, как за его пальцами тянутся полоски грязи по моим ногам и туловищу. Его макушка поразила мое воображение: полумесяцы прядей черных волос складывались на темени в спиральную галактику.

– Подъем!

Это прозвучало скорее ободрением, нежели приказом, поэтому я подчинился. Все мои органы чувств заискрили воспоминаниями о жизни: свист ветра в кронах деревьев, сладковатый запах влажной земли. В рот и легкие пробирался холодный воздух, резкий ветер пронизывал все поры.

Смерть скинул пальто и отдал его мне.

– Надевай.

Застегиваясь, я отметил, что не все части моего тела присутствуют на местах.

* * *

Моя могила лежала под древним раскидистым конским каштаном, в развилке двух шишковатых и покрытых плесенью корней. Надгробие, как и у трех моих ближайших соседей, настолько плотно обросло мхом, что надпись на нем перестала читаться. Я хотел было успеть попрощаться с ними – объяснить в двух словах происходящее и успокоить их. Но Смерть, который несколько секунд рассеянно искал в кожаных штанах листок бумаги, нетерпеливо щелкнул пальцами и подозвал меня к каменной оградке кладбища.

– Так. Переходим к делу. – Он развернул найденный листок и протянул мне. – Твой контракт. Прочти, подпиши и отдай.

Он выудил из заднего кармана изящную черную ручку и бросил ее мне, будто эстафетную палочку. Я бегло просмотрел документ, но шрифт был слишком мелким, света не хватало, а мои ноги превратились в глыбы льда. Обещанный душ и свежая одежда напомнили о себе с новой силой.

– Что в нем говорится?

– Это типовой контракт – Он выхватил листок и стал водить по тексту пальцем. – В общем, контракт… заключается между Агентством и покойником, именуемым в дальнейшем так-то и так-то… недельный испытательный срок… гарантируется работа… в конце недели выносится решение… к тому времени… так… в случае неудовлетворительного прохождения практики покойник должен выбрать один из предложенных семи видов смерти, свидетелем которых он станет за время стажировки… все документы должны быть возвращены Шефу до следующего понедельника… – Он снова протянул мне листок. – Подпишись внизу. И всем нам станет легче жить. Я подписал без колебаний.

* * *

Если вам любопытно, как бы я попрощался с соседями и как, в принципе, между собой общаются мертвецы, ответ очень прост.

На языке трупов.

К примеру, один стук в стенку гроба – это наш основной сигнал – означает «Нет», «Оставьте меня» или «Я отдыхаю». Два стука означают «Да», «Привет!» или «Готов пообщаться». А «До свидания» мы шлем друг другу долгим, протяжным скрежетом… Ну и так далее.

Не поймите меня превратно: многие трупы сохраняют способность разговаривать вплоть до последних стадий разложения. Но как тут поговоришь, если ближайший сосед отделен от тебя толстыми деревянными стенками и несколькими футами земли?

Это попросту неудобно.

* * *

Я вернул Смерти подписанный контракт. Он поблагодарил, сложил бумагу в три раза и втиснул в верхний карман тенниски рядом с черными пластиковыми очками.

– Сам можешь идти? – спросил он.

– Думаю, да.

Кладбище было маленьким – всего около сотни могил, большей частью с ветхими, замшелыми или развалившимися надгробиями. Мое оказалось одним из самых новых. Когда мы опять прошли мимо разрытой могилы, я вслух поинтересовался, не заложить ли нам обратно эту гору земли.

– Оставь, – сказал он. – Мне не до этого. Смерть перескочил через крышку гроба, подхватил лопату, прислоненную к стволу дерева, и направился к узкой песчаной дорожке, делившей кладбище на две половины. Дорожка вела от железных ворот южной стены к маленькой саксонской церкви, стоящей особняком у северной ограды. Первые лучи утренней зари освещали кроны деревьев и неровные ряды надгробий, укрывшихся под ними. Несколько увядших букетиков исполняли роль разбросанных цветовых пятен. Я был слишком поглощен нашим исходом, чтобы замечать что-нибудь еще.

Возле церкви мы повернули налево, пересекли безлюдную главную дорогу, затем нырнули в узкий переулок, свернули направо и вышли на длинную боковую улицу, где располагались магазины, дома, кафе и кинотеатр. Наконец мы спустились влево по склону, что вел к дальнему лугу. Вокруг не было ни души – ни дворника, ни бродяг, ни жуликов.

Неописуемое ощущение от ходьбы после стольких лет неподвижности заставило меня задуматься, как вообще я мог радоваться жизни в гробу. Ощущение силы тяжести и твердой почвы под ногами было подобно яркому воспоминанию. Когда мы достигли подножия спуска, мой зомбированный разум был настолько переполнен образами и переживаниями, что я споткнулся о край тротуара, полетел физиономией вниз и приземлился на подбородок.