Подручный смерти - [24]

– О чем? – спросил Долговязый.

– О приписке.

– Инструкции Шефа однозначны.

– Но ты становишься каким-то мягкотелым.

– Я просто считаю, что он имеет право знать.

– И ошибаешься. Мертвые не имеют прав.

Все остальное время я покачивался в лучистых голубых волнах тихой гавани своего сознания и пытался укрыться от жгучих лучей, падающих с неба.

Жук приземлился рядом с гигантским двухэтажным гнездом с перестроенной мансардой для жучиной королевы и подвалом для трутней. Еще три жука спокойно ожидали снаружи – сверкающий под солнцем черный скарабей, белый термит, застывший неуместным сугробом, и глянцевый ослепительно-алый жук-навозник.

– Это что, новый «БМВ» Войны? – спросил Долговязый.

– М-гм, – промычал Леопард.

– Рановато он вернулся.

– Не жди, что мы его сегодня увидим.

– Они опять со Шкодой?…

– Как обычно.

Леопард вытолкнул перед собой левое крыло жука-оленя и ступил на расплавленный тротуар. Потом строгим жестом велел мне вылезать. Я протянул ему руку, по-прежнему влекомый мыслью о воде, однако он грубо отмахнулся, предоставив мне самому выкарабкиваться из брюха насекомого. Его неучтивость усугубилась тем, что он бросил меня на улице с Долговязым, а сам быстро взбежал по лестнице и скрылся в гнезде.

Чувствовал я себя ужасно – будто кусок ада проглотил. Желудок мой подбрасывало, словно блин на сковороде. Я не знал, кто я и где я.

– Воды, – прошептал я.

– Потерпи немного, – сказал Долговязый. – Сейчас найдем тебе лекарство.

* * *

– Что ты ощущаешь? – спросил Смерть.

– Голова… – показал я.

– Болит?

– Кружится. Без остановки.

Я лежал в темном углу лаборатории и пил из стакана холодную водопроводную воду. В одном из деревянных шкафов Мор отыскал сосуд с белыми таблетками.

– Их тестирование еще не закончено, – уведомил он Смерть. – К тому же они разрабатывались для живцов, а не для мертвых. Поэтому могут быть побочные эффекты. Но лучше ему станет.

Моя голова кружилась безостановочно.

Хуже того: я ощущал настойчивое давление внизу живота. Мой вчерашний обед пропутешествовал по пищеварительному тракту и был переварен моим воскрешенным желудком и кишечником. Я понял, что впервые за долгие годы мне надо помочиться. В уборную меня отвел сам Смерть (все еще избегая прикосновений на случай остаточной инфекции) и прикрыл за мной дверь.

Я спустил штаны и сел на стульчак, рассеянно отметив, что унитаз и ванна – цвета авокадо. Мне пришлось сидеть, потому что из ничтожного обрубка моего пениса было невозможно выпустить струю. Наконец я ощутил, как давление в мочевом пузыре ослабло и болезненный поток ринулся вниз по изувеченной уретре. Услышав журчание, я мельком глянул под себя.

Моча была темно-желтой, густой, с примесью крови.

Обратный путь в спальню напоминал бег по пересеченной местности. Пол второго этажа вспучился, а спуск по лестнице превратился в покорение шестидесятифутовой волны. В самом низу я споткнулся, и пол приподнялся, принимая меня в распростертые объятия.

– Поосторожней, – прозвучал запоздалый совет Смерти.

– Я и так осторожно.

Мы свернули направо в центральную прихожую, снова направо в узкий коридор и еще раз направо – к моей комнате. Смерть отворил дверь, я, пошатываясь, добрел до кровати и упал на нижнюю койку. Он остался стоять в дверях.

– Поесть не хочешь?

– Пока не хочу. – При мысли о еде желудок снова исполнил серию кульбитов.

– Ну ладно. В случае чего, зови.

Дверь закрылась. В замке повернулся ключ.

Снова в безопасности.

Откровение 6:8

Я помнил все, что произошло со мной после того, как я съел отравленный шоколад, но воспоминания были разрозненными, словно принадлежали кому-то другому. Я стыдился своего поведения и не удивился бы, обнаружив себя на следующее утро в гробу. Я так ослаб, что подобная перспектива отчасти даже привлекала.

Я медленно приподнялся и осмотрел комнату. Телевизор был выключен. Ваза с мертвыми розами и пишущая машинка по-прежнему стояли на письменном столе. Фигурку хрустального лебедя повернули задом наперед. Чтобы хоть чем-то себя занять, я встал с кровати, подошел к бюро и выдвинул левый ящик. Там лежала Библия, а под нею – нераспечатанная пачка бумаги формата A4. Я вытащил Библию и принялся поглаживать пачку тремя пальцами левой руки, зачарованный ее снежной белизной. Затем открыл правый ящик и нашел еще две книги. Одна называлась «Преодоление смерти: Руководство для новопреставившихся», другая – «Все кончины от А до Я». Открывать их не хотелось. Голова кружилась, словно заведенный волчок.

Сидеть было плохо. Стоять еще хуже. Я вернулся к кровати и снова лег.

Когда я проснулся, было темно. На коврике у двери лежала записка. Корявым, словно бы детским почерком в ней было выведено: «Скоро вернусь с едой. Смерть». Я понятия не имел, который час. Я стал снимать вконец измятый пиджак, и в левом кармане что-то зашуршало. Вытряхнув содержимое на кровать, я обнаружил с полдюжины плиток из набора «Пир». При взгляде на них даже те крохи, что оставались в желудке со вторника, подскочили к горлу. Я сгреб конфеты одной рукой и выбросил в мусорную корзину.

Зато у меня оформилась мысль, над которой я бился весь день: такая смерть мне глубоко противна. Пусть некоторые заболевания и могут обеспечить трупу безоговорочное уважение коллег, но в случае провала стажировки (теперь это казалось очень вероятным) я ни за что не хотел вновь пережить кошмар, который испытал во время своей краткой болезни. Позор и унижение…