Подросток Ашим - [3]

И вот после таких разговоров, или ещё после того, как его на уроке учителя хвалили — бывало и такое — мама по вечерам обрушивалась на него и попрекала базаром сильней обычного, точно хотела, чтоб он не забывал, как могут с ним дома разговаривать. Хотя он и не рассказывал ей, что сегодня в лицее было — откуда она знала?

Лёхич думал, что согласись он стать администратором сайта — ему придётся по вечерам сидеть за компьютером. И он будет как будто и не дома — вечерами вокруг него будет опять лицей. Он, может, освоит что-нибудь новое. Но позволит ли мама ему быть вечерами не дома? Она же привыкла, что может окликнуть его в любую минуту, что может отправить на кухню картошку чистить, или велит показывать, как у него рубашки в шкафу висят, как трусы сложены, всё ли в порядке. В уроках-то его она уже ничего не понимала, а контролировать детей надо, вот она и контролировала трусы.

Да и поймёт ли мама, что это у него хотя и не уроки, но тоже школьное, не станет ли опять попрекать его, точно он целый вечер играет в игру?

Алла Глебовна подбадривала всех, говорила: «Если вы что-то не умеете — учить будем!» И Лёхич уже совсем было надумал в следующий раз, когда предложат ему, согласиться. Но в следующий раз Алла Глебовна, ещё не дойдя до него, остановилась глазами на Мише Прокопьеве.

— Может быть, новенький будет у нас администратором сайта?

А новенький сразу и отозвался, сказал медленно:

— Д-да… Я — буду.

Кирка-то за глаза говорит про него «выскочка», а он подходит, как ни в чём не бывало, начинает рассказывать что-то. Лёхич сам себя считал отстающим, и он не сразу увидел, что и другие не понимают, о чём говорит новенький. А тот и сам не сразу почувствовал это. Оглянулся почему-то по сторонам, спросил:

— А что, здесь игры делать не учат?

Все даже заулыбались от неожиданности. Игры делать. Тут знай учи физику за два класса сразу, а дальше уже и вузовские учебники к программе добавятся. А по математике уже сейчас сколько всего дополнительного задают. В обычных школах такое никому и не снилось.

— Здесь учатся, чтобы поступить в крутой вуз, — как глупому, объяснил новенькому Лёша Ковригин.

— Я это знаю, — растерялся новенький.

И тут Кирка говорит ему:

— Слушай, я всё хочу понять, как тебя сюда приняли?

Он переспрашивает:

— А как — меня приняли? Я что, плохо учусь?

Ленка Суркова встревает:

— Приём-то давно окончен!

— Мы все на подготовительных курсах учились, а в мае сдавали экзамены, — говорит Кирка. — И вдруг в октябре ты приходишь…

— А я не знал раньше, — объясняет ей Мишка, — что есть лицей…

— А как узнал? — недобро спрашивает Кирка.

Мишка рассказывает:

— Мне наш математик новый сказал: «Тебе бы в лицей». Ну, я и попросил маму сюда сходить. Она пришла и договорилась. Только директор сказала, что мне отдельно устроят экзамены…

Про экзамены уже не слушает никто. Все говорят о чём-то другом. И Лёхич тоже настороже, чтоб, когда можно будет, словечко вставить. Он дома нарочно закачал несколько игр, чтоб было, о чём разговаривать в классе. Мама пришла с рынка и застала его на войне. Крику было…

— Я не дурочка, я понимаю разницу, когда учатся, а когда только время… просиживают!

Она на самом деле не так сказала, не «просиживают». Но зато Лёхичу есть теперь о чём с ребятами поговорить. Правда, они ещё про боулинг говорят и про пейнтбол. Оказывается, несколько человек ездили играть в выходные за город с папой Киры Сергеевой. Когда они обсуждают теперь, кто как выглядел после пейнтбола, Лёхич, понятно, себя чужим чувствует. И сразу ему вспоминается некстати, что мама велела после уроков взять справку из жилтоварищества.

— Я добьюсь для тебя бесплатного питания, — говорила она. — Кому же ещё питаться бесплатно, как не тебе?

Вчера Лёхич не успел взять справку. Какие-то люди лезли без очереди и передавали друг другу над головой у Лёхича свои бланки. Очередь в вестибюле стояла в несколько рядов, и эти ряды тесно касались друг друга. Лёхич сделал только маленький шаг — и оказался в другом витке очереди, человек на восемь вперёд или больше. Лёхич маленький, но его заметили, взяли за плечо, закричали, что как это он тихой сапой. Особенно одна женщина так кричала, точно увидала змею. А ещё одна частила высоким голосом:

— Он передо мной, передо мной стоял! Думает, здесь дураки, не заметят!

Так он и не успел взять справку. Мама опять, конечно, попрекала его, что сам он не зарабатывает, а знал бы цену деньгам — без мамы думал бы, как собрать документы.

И он думал, что сразу после школы надо будет за справкой бежать, в очередь становиться. А больше про такое вокруг него никто не думал.

На следующей перемене Кирка напоминала:

— Так что, объявим новенькому бойкот?

— А что он такого сделал? — спрашивал Игорь Шапкин.

Кирка пожимала плечами:

— Да выскочек я не люблю…

— Он же… это… У него, видно, связи, — осаждала её Ленка Суркова. — Его не со всеми приняли, когда приём уже кончился.

И Кира неохотно кивала:

— Да, если логически рассуждать — он со связями… Надо выяснить…

Борька Иванов слышал её от своего стола и встревал:

— А у меня дедушка его маму знает! Он говорит — там мама такая, что горы сдвинет…