Подростки - [14]

Но я не умер. Словно кто-то наглый и смелый занял мое место. Я стал над ней на колени, нагнулся и стал стаскивать с нее трусики. Открылась совсем белая, не загоревшая кожа, я продолжал тянуть вниз, вот появились темные курчавые волосики, она неожиданно схватила мои руки, ты что, ты что, зашептала она.

— Хочу тебя, — заявил я прямо.

— Не сейчас, — ответила она тихо, возвращая трусики на место.

— Когда? Я не могу больше терпеть, — это была истинная правда.

Каждый день я тайком освобождался от юношеского бремени, и, несмотря на это, несильная, тупая, специфическая боль в яичках не давала мне покоя.

— Сегодня вечером, — сказала она шепотом, — ведь твои и мои идут к Котовым.

И правда, как я не подумал, что у кого-то из Котовых сегодня день рождения, это наши знакомые, а Жене они вообще родня. И мои, и ее родители уйдут и вернутся не раньше двенадцати, это точно.

Я поцеловал ее. Я почти успокоился. Я помог ей застегнуть лифчик, и мы вернулись к месту, где осталось ее семейство.

— Поныряй со мной, — попросил ее братик.

И мы побежали к воде, я брал его на плечи, он прыгал с меня, как с мостика, в воду, Женя плавала вокруг нас, малыш визжал от восторга, и нам было хорошо.

Вечер пришел незаметно. К шести я стал волноваться, а вдруг они не уйдут?

Кончики пальцев стали знакомо побаливать. Мать почему-то долго не начинала готовиться к выходу, обычно это серьезное событие — поход в гости, но, оказывается, ждали моего отца, и вот он пришел с работы, я напряженно вслушивался в происходящее в родительской комнате и наконец услышал.

— Миша, мы идем к Котовым, тете Марине сегодня тридцать восемь.

— Привет ей от меня.

Я был готов целовать следы мокасин тети Марины, я так был рад, что именно сегодня у нее день рождения…

Дорогая тетя Марина, неужели ты так и не узнаешь, что благодаря тебе у меня с Женей все так хорошо получилось. Я твой вечный должник, тетя Марина.

— Накормите Витю, уложите спать, сами никуда не ходите, не оставляйте его одного.

Бог мой, конечно накормим (до отвала), конечно, уложим, да чтоб спал покрепче, как мы можем оставить его одного, это же Женин братец, родная кровинушка…

И они ушли. Я был на удивление спокоен. Серьезно и деловито я стал готовить ужин. Я стал варить для Вити манную кашку (от нее он спит хорошо), я застелил ему постель. Женя смотрела вместе с ним вечернюю сказку.

Манку он принял хорошо, но вид подготовленной постели его возмутил до глубины души. Он, видите ли, думал, что раз родителей нет, то мы сегодня будем с ним особо долго играть в прятки. По всему дому, ведь везде свободно!

Пришлось с ним поиграть. Он краснокожий, мы бледнолицие, он нас ищет. Мы спрятались от него в одежный шкаф. Женя стояла ко мне спиной, и было совершенно естественно, что я ее обнял, одной рукой я гладил ее грудь, вторая скользнула вниз по животу, под пальцами сквозь тонкую юбку я ощутил холмик ее лобка, я ласкал его, я сдвигал юбку вверх, я стал целовать Женю в шею, я шептал ей слова любви, мой вертикально торчащий член уютно расположился между ягодичками ее попки…

И вдруг дверь шкафа открылась. Краснокожий застал бледнолицих врасплох.

Он смотрел на нас своими умными глазками и молчал. Несмотря на свои три года, он, видимо, что-то понял. Я медленно убрал руки. Женя одернула юбку.

— Вы жених и невеста, — заявил он. Знал бы он, как близок он был к истине.

— Ну все, спать, спать, — Женя стала толкать его в мою комнату.

— Не пойду, я краснокожий, — завыл Витя.

— Краснокожие уже давно спят.

— Неправда, они ищут бледнолицых.

И тут я придумал. Я сказал ему, что сейчас все краснокожие легли отдохнуть в своих пещерах, но никто из них и думает спать, они лежат и обдумывают, как дальше быть с бледнолицыми. И он тоже должен лечь и подумать.

Это ему очень понравилось. Он улегся, а я сел рядом. Минут десять он рассказывал мне фильм про индейцев, затем притих. Я осторожно встал, я хотел выйти и чуть не упал от вопроса заданного мне в спину.

— Ты любишь Женю?

Я повернулся, подошел к нему. Он смотрел на меня внимательно.

— Конечно, люблю.

— Да, она хорошая, а меня ты любишь?

— И тебя люблю.

— А кого ты любишь больше?

— Я вас обоих люблю.

— Ты женишься на ней?

— Не знаю.

— Я хочу, чтоб ты женился на ней.

— Почему?

— Тогда ты поедешь с нами, и мы будем все время играть в прятки.

С этим железным аргументом он и заснул.

Я встал. Было девять часов вечера. За окнами ночь. Я подошел к зеркалу. На меня смотрел высокий, загорелый юноша в футболке и спортивных брюках. Темные волосы, черные брови, прямой нос, темные глаза, удлиненное лицо.

Я провел рукой по подбородку, щетинка чувствовалась. Я первым в классе стал бриться. Я включил электробритву и заелозил ею по лицу. Я заметил, что руки мои дрожат. Спокойно, сказал я себе, спокойно. Ладони вспотели.

Я осторожно вышел из комнаты. В зале, где стоял включенный телевизор, никого не было. Я выключил телевизор. Я посмотрел в сторону ее комнаты, глубоко вдохнул и подошел к двери. Я хотел войти сразу, но не решился и постучал. Мне не ответили, и я несильно толкнул дверь.

— Ты зачем стучишь? — она лежала в постели, накрытая простыней по самую шею.