Подражающие молниям - [16]

Сохранилось множество свидетельств личного интереса державного преобразователя к пороходелию. В одном из писем он пишет адмиралу Кикину: «Да пришли Сюда с нарочным книжку об огнестрельных всяких составов, о селитре, порохе, и о протчем, на русском языке, которая величиной с полдесть, толщиной пальца на два, поволочена зеленою кожею».

Профессор П. М. Лукьянов, известный историк химической промышленности России, нашел собственноручные записи Петра, в которых царь приводит различные рецепты фейерверков.

При Петре Первом пиротехническое искусство приобрело грандиозный, по-настоящему «петровский» размах. Пороха на это не жалели. Тот же датский посол Юль завистливо писал: «Трудно себе представить, какая масса пороху исстреливается за пирами и увеселениями, при получении радостных вестей, на торжествах и салютах...»

Фейерверки устраивались обычно с большой пышностью. На них приглашались видные вельможи и иностранные дипломаты. Во время фейерверков выпускались иногда десятки тысяч ракет, на которые затрачивались сотни и тысячи пудов пороха. С помощью разноцветных огней показывались различные аллегорические изображения, поражавшие и восхищавшие гостей. Например, во время «фейерверка по Полтавской баталии, бывшего в Москве в 1710 году в 1 день Генваря» было показано: «Гора каменная, являющая Швецкое государство; леф, выходящий из оной горы, являл армию шведскую; столп с короною, являя государство Польское, к которому приближился леф и оной нагнул, являя победу над тем государством... Другой столб с короною, являющий государство Российское, к которому лев приближился с таким же намерением, как к первому; потом явился орел для защищения оного столпа, являющий армию российскую и оного льва перуном или огненными стрелами рас-шип с великим громом...»

Подготовка таких фейерверков требовала большого Искусства как в техническом отношении (изготовление различных разноцветных огней, ракет, шутих, колес, свеч), так и в художественном. Поэтому их организация поручалась крупным специалистам. С 1752 по 1755 год в подготовке иллюминаций и фейерверков активное участие принимал Михаил Васильевич Ломоносов.

Нельзя сказать, чтобы Ломоносов занимался устройством фейерверков «и писанием стихов к ним» очень охотно. В отличие, например, от академика Штелина, который специально занимался одними только фейерверками, посвятив им полвека труда, Ломоносов имел перед собой куда более серьезные задачи. Поэтому в марте 1755 года он подал в канцелярию Академии рапорт:

«Его высокоблагородие г. надворный советник Штелин неоднократно жаловался, что я у него должность отнимаю, делаю проекты к иллюминациям и фейерверкам; а я то чинил по ордерам канцелярии Академии Наук. А чтобы упомянутый г. надворный советник Штелин не имел причин впредь на меня жаловаться, то канцелярию Академии Наук прошу, чтобы меня впредь от того уволила, что я сверх моей профессии и без того много имею».

Однако Ломоносов не теряет интереса к огненному делу, и в следующем, 1756 году записывает: «Ныне лаборатор Климентьев под моим смотрением изыскивает по моему указанию, как бы сделать для фейерверков верховые зеленые звездки».

Искусство фейерверка и впоследствии не забывалось в России. Хотя устройство больших пиротехнических представлений и салютов является обычно привилегией артиллеристов, нет у пороха более радостной, более мирной и более светлой профессии, чем волшебная магия огненных узоров. Ничто более не может придать торжественности любому празднику и праздничности — любому торжеству, чем нарядный сверкающий фейерверк. Кто не любит следить, как в темно-синем небе вдруг появляются причудливые сплетения разноцветных молний, мгновенно исчезающие и потому еще более прекрасные? Гремят орудия, многолюдные толпы восторженно приветствуют каждый залп, дымовая паутина ракетных следов тает в воздухе... Это действительно прекрасное зрелище!

Производство пороха оставалось предметом серьезного внимания правительства и после Петра Первого. Созданное им государственное пороходелие продолжало уверенно набирать силы.

Производство пороха на частных заводах постепенно сокращалось и примерно с 1825 года было полностью остановлено. Весь русский порох получался практически на трех крупных государственных заводах — Охтенском, Шосткинском (близ Чернигова) и Казанском. Разрешение открыть частные пороховые заводы было возобновлено лишь в 1876 году.

ПОРОХ И РЕВОЛЮЦИЯ

27 октября 1788 года в одном из помещений пороховой фабрики в Париже собралось довольно большое общество. Присутствовали и дамы. Академики Лавуазье и Бертолле оживленно спорили между собой, мадам Лавуазье, как всегда, пленяла собеседников своим остроумием. Но собравшиеся пришли сюда не на светский прием и не на званый обед. Повод для встречи был бесконечно более важным: в этот день изготовлялась крупная опытная партия нового вида пороха. Под надзором специалистов дело быстро продвигалось вперед. Однако через короткое время события приняли трагический оборот.

«Четверть девятого,— сообщает очевидец,— присутствующие нашли порох достаточно готовым и отправились завтракать. Через четверть часа все возвратились. Только г-н Бертолле задержался на некоторое время с г-ном и г-жей Лавуазье в другой части фабрики. Дочь комиссара де Шевро с г-ном Лефором прошли вперед. Другие хотели следовать за ними к месту испытаний. Не успели они сделать несколько шагов, как раздался сильный грохот и поднялось облако дыма. Все поспешили к месту взрыва и увидели, что механизмы совершенно разрушены, а г-н Лефор и мадемуазель Шевро отброшены на тридцать футов и ужасно искалечены. У г-на Лефора одна нога была оторвана, другая вместе с рукой раздроблена. Кроме того, у него был потерян один глаз и сожжена вся кожа на голове. Он жил еще только несколько мгновений. Мадемуазель Шевро, также тяжело раненная, умерла еще прежде него».