Подпёсок - [7]
Недавно они орали чуваку по имени Хэррис.
– Эй, Хэррис, покажи плешь!
– Хэррис, ты чмо!
Я сижу у изгороди, молчу.
Когда на поле была наша команда, эти доставали и нас, вопили: «Эй, Леманн, тебе повезло, что тебя взяли, – а ну помаши ручкой!» Леманн не махал, но те не унимались. «Эй, Леманн, ты грубиян – маши давай, не то получишь моим пивом в бошку!»
В конце концов парень помахал им, те ответили громким ором, но теперь игру прервали из-за дождя, и все это начинало действовать на нервы.
По трибунам пошла волна.
Люди вскакивают, подбрасывая в воздуху кого что есть и неодобрительно воют, когда волна докатывается до чинов из Федерации, и те не встают, как все.
Волна останавливается, и чуваки сзади меня замечают молодого охранника, может, метрах в двадцати справа. Охранников тут много: черные брюки, черные боты, желтые рубахи.
Здоровый, с виду глуповатый, сальные темные волосы и котлетами громадные бакенбарды до подбородка.
Компания тут же взялась за него:
– Эй, ты! Безопасность! Помаши ручкой!
Он видит их, но и ухом не ведет.
– Эй, Элвис, помаши маме!
– Эй, Агент Баки, помаши нам!
Он улыбается и кивает, типа крутой, и получает в ответ шквал воплей. Тут и «О-о-о», и «А-а-а», и «Ты дебил такой и дебил сякой».
Но на этом они не останавливаются.
– Эй, Траволта!
– Траволта, а ну помаши! Да как следует!
Ближе к концу сна мне вдруг делается странно, и я понимаю – я же голый.
Да, голый.
– Боже, приятель, ты норм? – спрашивает кто-то сзади.
И вот уже цепляют.
– Эй, братан, я за тебя штраф заплачу, только выскочи на поле.
Я отказываюсь и отказываюсь – ис каждым отказом на мне появляется новый предмет одежды.
Дурацкий сон заканчивается тем, что я снова сижу нормально одетый, улыбаюсь, радуюсь, что, как меня ни подстрекали, не выбежал на поле.
Этот сон говорит о том, что я, может быть, извращенец и псих, но не полный дурак.
– Без штанов вы меня не застигнете. Раз – и все в норме.
Никто не слышит.
Игроки снова выходят на поле.
Охранника по-прежнему травят.
4
На следующей неделе погода еще чуток сдвинулась в сторону серьезных холодов. Утра в нашем доме, как всегда, были довольно суматошными.
Сара у себя в комнате красилась на работу. Отец со Стивом, громко прощаясь, уходили, мама ликвидировала бардак, что мы оставили на кухне.
В среду Руб отшиб мне ногу, а потом волоком утащил меня в ванную, чтобы мама не увидала, как я корчусь на полу в судорогах. И пока он меня волок, я одновременно скулил и смеялся.
– Хочешь, чтобы мать услышала? – Руб зажал мне рот. – Учти – она расскажет отцу, и тогда влетит не мне одному. Нам обоим достанется.
Такое было правило в нашей семье. Если случалась какая заваруха, на орехи получали все, кто хоть как-то замешан. Папаша выходил с таким видом, который ясно говорит: у меня был адский денек, и я пришел домой не затем, чтобы разбираться тут с вами. И отвешивал нам то по уху, то по ребрам. Без всяких рассусоливаний. Если прилетало Рубу, то и мне прилетало. И потому, как бы жестоко мы ни дрались, это не шло дальше нас двоих. Обычно нам своих тумаков хватало. Уж точно мы не жаждали добавки от отца.
– Ладно, ладно, – когда мы укрылись в ванной, я налетел на Руба: – Че за фигня, это за что ты меня, вообще?
– Не знаю.
– Не ври. – Я уставился на этого олуха. – Ты отсушил мне ногу без всякой причины? Это дичь какая-то, дичь.
– Знаю.
Он скалился, и тут я не выдержал и спихнул его в ванну, и попробовал задушить, но ничего не вышло – Сара дубасила в дверь.
– А ну вылазьте!
И бдыщь, бдыщь!
– Ладно!
– Сейчас же!
– Ладно!
По дороге в школу нам попались приятели Руба.
Саймон.
Джефф.
Сыр.
Они все были приглашены вечером на то, что у нас в доме зовется игрой в «один кулак». Она так зовется потому, что у нас в гараже только одна пара боксерских перчаток, и, в общем, эта игра – боксерский поединок, когда у каждого только одна перчатка. «Один кулак».
В ту же среду мы и поиграли, с большой охотой. С великой охотой. Охотой бить. И получать. И не попасться – даже если для этого придется пожертвовать общением с семьей. В смысле, просто удивительно, как ловко можно спрятать фингал, сидя в темном углу гостиной.
Руб левша, и поэтому ему лучше, когда достается левая перчатка. А мне правая, на мою основную руку. Раундов три, и победитель определяется по справедливости. Бывает, победителя определить легко. Бывает – не очень.
В тот вечер мне особенно не повезло.
Мы взяли перчатки, пошли на задний двор, и первый бой был наш с Рубом. Когда я против Руба – это всегда лучшие схватки. Без правил. Всего лишь одна хорошая плюха от меня, и Руб не на шутку ярится и старается меня вырубить. Одна хорошая плюха от Руба – и у меня в голове небо, в легких – облака. Я всегда просто старался устоять на ногах.
В общем, Сыр вяло объявил: «Динь-динь», – и бой начался.
Мы кружили по нашему куцему двору, наполовину бетонному, наполовину травяному. Городской ринг, не намного просторнее настоящего боксерского. Отскакивать особо некуда. Опять же бетон, жесткий…
– Ну-ка…
Руб сделал выпад и финт, будто бьет в голову, и прошел мне в ребра. А потом и на самом деле хлестнул в голову, свистнул над ухом. Тут я увидел, что он открылся, и щелкнул прямо по носу. Хорошо попал. Молодец.
Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет — его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмельштрассе — Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора.
Пять братьев Данбар жили в идеальном хаосе своего дома – без родителей. Пока однажды вдруг не вернулся отец, который когда-то их оставил. У него странная просьба – он хочет, чтобы сыновья согласились построить с ним мост.Откликается Клэй, мальчик, терзаемый давней тайной.Что случилось с ним в прошлом?И почему он должен принять этот вызов?«Глиняный мост» – история подростка, попавшего в водоворот взрослой жизни и готового разрушить все, чтобы стать тем, кем ему нужно стать. Перед ним – только мост, образ, который спасет его семью и его самого.Это будет чудо.
Жизнь у Эда Кеннеди, что называется, не задалась. Заурядный таксист, слабый игрок в карты и совершенно никудышный сердцеед, он бы, пожалуй, так и скоротал свой век безо всякого толку в захолустном городке, если бы по воле случая не совершил героический поступок, сорвав ограбление банка.Вот тут-то и пришлось ему сделаться посланником.Кто его выбрал на эту роль и с какой целью? Спросите чего попроще.Впрочем, привычка плыть по течению пригодилась Эду и здесь: он безропотно ходит от дома к дому и приносит кому пользу, а кому и вред — это уж как решит избравшая его своим орудием безымянная и безликая сила.
Наши чувства странны нам самим, поступки стихийны, а мысли обо всём на свете: о верности крови, о музыке девушек, о руках братьев. Мы улыбаемся родителям, чтобы они думали: всё в порядке. Не всякий поймет, чем мы живем: собачьи бега, кража дорожных знаков в ночи или и того хлеще — тайные поединки на ринге. Мы голодны. Голод терзает нас изнутри, заставляет рваться вперед. Мы должны вырасти; ползти и стонать, грызть, лаять на любого, кто вздумает нам помешать или приручить. Мы братья Волф, волчьи подростки, мы бежим, мы стоим за своих, мы выслеживаем жизнь, одолевая страх.
«Против Рубена Волфа» – вторая книга из трилогии «Братья Волф» Маркуса Зусака. Наши чувства странны нам самим, поступки стихийны, а мысли обо всём на свете: о верности крови, о музыке девушек, о руках братьев. Мы улыбаемся родителям, чтобы они думали: всё в порядке. Не всякий поймет, чем мы живем: собачьи бега, кража дорожных знаков в ночи или и того хлеще – тайные поединки на ринге. Мы голодны. Голод терзает нас изнутри, заставляет рваться вперед. Мы должны вырасти; ползти и стонать, грызть, лаять на любого, кто вздумает нам помешать или приручить.
«Когда плачут псы» – третья книга из трилогии «Братья Волф» Маркуса Зусака. Наши чувства странны нам самим, поступки стихийны, а мысли обо всём на свете: о верности крови, о музыке девушек, о руках братьев. Мы улыбаемся родителям, чтобы они думали: всё в порядке. Не всякий поймет, чем мы живем: собачьи бега, кража дорожных знаков в ночи или и того хлеще – тайные поединки на ринге. Мы голодны. Голод терзает нас изнутри, заставляет рваться вперед. Мы должны вырасти; ползти и стонать, грызть, лаять на любого, кто вздумает нам помешать или приручить.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
В книгу включены сказки, рассказывающие о перипетиях, с которыми сталкиваются сотрудники офисов, образовавшие в последнее время мощную социальную прослойку. Это особый тип людей, можно сказать, новый этнос, у которого есть свои легенды, свои предания, свой язык, свои обычаи и свой культурный уклад. Автор подвергает их серьезнейшим испытаниям, насылая на них инфернальные силы, с которыми им приходится бороться с переменным успехом. Сказки написаны в стилистике черного юмора.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Сигнальные пути» рассказывают о молекулах и о людях. О путях, которые мы выбираем, и развилках, которые проскакиваем, не замечая. Как бывшие друзья, родные, возлюбленные в 2014 году вдруг оказались врагами? Ответ Марии Кондратовой не претендует на полноту и всеохватность, это частный взгляд на донбасские события последних лет, опыт человека, который осознал, что мог оказаться на любой стороне в этой войне и на любой стороне чувствовал бы, что прав.
Юха живет на окраине Стокгольма, в обычной семье, где родители любят хлопать дверями, а иногда и орать друг на друга. Юха — обычный мальчик, от других он отличается только тем, что отчаянно любит смешить. Он корчит рожи и рассказывает анекдоты, врет и отпускает сальные шутки. Юха — комедиант от природы, но никто этого не ценит, до поры до времени. Еще одно отличие Юхи от прочих детей: его преследует ангел. У ангела горящие глаза, острые клыки и длинные когти. Возможно, это и не ангел вовсе? «Детство комика» — смешной, печальный и мудрый рассказ о времени, когда познаешь первое предательство, обиду и первую не-любовь. «Хочу домой» — рассказ о совсем другой поре жизни.
У автора этого романа много почетных званий, лауреатских статуэток, дипломов, орденов и просто успехов: литературных, телевизионных, кинематографических, песенных – разных. Лишь их перечисление заняло бы целую страницу. И даже больше – если задействовать правды и вымыслы Yandex и Google. Но когда вы держите в руках свежеизданную книгу, все прошлые заслуги – не в счет. Она – ваша. Прочтите ее не отрываясь. Отбросьте, едва начав, если будет скучно. Вам и только вам решать, насколько хороша «Музыка для богатых» и насколько вам близок и интересен ее автор – Юрий Рогоза.