Подозреваются все - [26]

— Вот теперь я все прекрасно вспомнил, так и стоят перед глазами. Приехали мы, значит, с югославом на площадь Вильсона, дело было уже к вечеру. Вижу — Зенон с Тадеушем стоят возле машины Зенона, и вроде как Зенон хочет уехать, а Тадеуш ему не дает. Что-то стал говорить Зенону, явно неприятное, хотя, сами знаете по виду нашего заведующего не сразу скажешь, доволен он или наоборот, но тут мне показалось, что очень недоволен…

И показалось, что сначала не хотел его слушать, а тут вдруг его как громом поразило, обернулся к Тадеушу, может, что и сказал, оба сели в машину и уехали…

— Тебя они видели?

— Нет, я в магазине был. Покупал паштет в…

— Что такое мог Тадеуш ему сказать?

— Холера его знает. Зенон ни в жизнь не скажет, Тадеуш тем более…

— Знаете, у меня такое чувство, что милиция не вслепую действует. Они знают, что делают. Заметили, пытаются нащупать наши личные связи с покойным и, так мне думается, именно в них надеются обнаружить мотив убийства.

— Понятно, ведь Тадеуша не могли задушить просто так, ни с того ни с сего, — рассудительно заметил Янек.

— Вот именно. Давайте быстренько попытаемся вспомнить, не было ли тут служебного мотива, — предложила я.

— А почему быстренько?

— Потому что наверняка не было, и тогда мы с чистой совестью выбросим его из головы и сможем сосредоточиться на личных.

Быстренько подумав, мы единодушно пришли к выводу, что служебные мотивы скорее заставили бы всех воскресить Тадеуша. Выходит, остаются только личные.

— Приступаем к личным. Начнем с Зенона. Что его могло связывать с Тадеушем в личном плане?

— Может… — начал Януш и не докончил. В соседней комнате вдруг раздался грохот, сопровождаемый каким-то непонятным шумом. Не раздумывая, мы все трое, мешая друг другу, ринулись туда.

Нашим глазам предстала картина, при виде которой мы буквально остолбенели. Стоя посреди комнаты на коленях перед Моникой, Каспер пытался целовать ее руки и душераздирающим голосом восклицал:

— Прости! Прости!

Моника, ну прямо разъяренная фурия, в бешенстве выдирала у него свои руки, а за ней стоял Кайтек, и было ясно видно, что он только что схлопотал по морде. Однако самый громкий шум производил Стефан. Потрясая кулаками над головой смертельно зареванной Веси, скорчившейся на своем табурете, он яростными воплями, не очень цензурными, выражал о ней свое мнение. Збигнев предпринимал тщетные и не совсем искренние попытки его утихомирить. Все, вместе взятое, создавало изумительную по силе выразительности сцену, единственными свидетелями которой стали мы трое.

— Во дают! — одобрительно проговорил Янек, первым придя в себя. Видимо, это помогло и Янушу обрести голос, которым он и рявкнул, перекрывая шум:

— А ну, тихо!

Так неожиданно это прозвучало, что присутствующие замерли каждый на своем месте и обратили взоры к источнику грозного окрика. Похоже, сам Януш не ожидал от себя такой прыти, ибо в смятении ретировался, но дело было сделано. Участники выразительной сцены сменили позу, шум затих.

— Что тут у вас происходит? — начала было допытываться я у присутствующих, но поняла, что все они находились в невменяемом состоянии. Ответить могла разве что одна Алиция. Но в данный момент она была занята Стефаном, состояние которого, похоже, внушало ей опасение.

— Того и гляди, его кондрашка хватит, — вместо ответа озабоченно произнесла Алиция. — Нет ли у кого глотка водки?

— Ты что, в эту пору? Если у кого с утра была, небось давно вылакали. Дай ему немного воды. И пусть глубоко дышит.

— А дышать зачем? Помогает?

— Нет, но он переключится на дыхание и перестанет психовать.

Алиция согласилась со мной, а я отложила на время расспросы и стала ей помогать. Сбегала за водой, принесла сразу несколько стаканов, и мы раздали их всем присутствующим, в том числе и Мареку, который только что вошел в комнату.

— Что это? — с недоумением спросил он. Понюхал, попробовал. — Вода? Это обязательно надо выпить?

— Не хочешь — не пей, прибереги на всякий случай. Неизвестно, что тут еще произойдет.

— А я уж было подумал, что обязательное питье воды входит в следственный ритуал, что это особый метод, ну, как тот самый осел с грязным брюхом…

В комнате постепенно воцарялась нормальная атмосфера, хотя очень непросто было привести их всех в спокойное состояние. Прошло немало времени, прежде чем мне удалось узнать, что же тут произошло.

Оказывается, сразу после меня на ковер вызвали Стефана, ближайшего коллегу покойного, он ведь тоже из сантехнического. Так получилось, что за Стефаном пришли в тот момент, когда Веся громким голосом выдавала свои сенсации. По ее глубокому убеждению, Тадеуша задушил Стефан из любви к ней, Весе, приревновав к несчастному, хотя возможен и второй вариант — прикончила беднягу Моника с целью скрыть факт своего сожительства сразу с Каспером и его сыном Кайтеком. Данный факт Тадеуш собирался обнародовать, вот Моника и заткнула ему рот самым радикальным образом. Навеки.

Все эти сенсационные открытия Веся провозглашала в сантехническом отделе, стоя спиной к двери, в которую как раз входил капитан, чтобы вызвать Стефана на допрос. С интересом выслушав Весины откровения, капитан увел Стефана, лишив его возможности прореагировать. Ничего, он это сделал сразу же по возвращении с допроса. Ворвавшись в среднюю комнату, куда в поисках спасения сбежала перепуганная Веся, Стефан чуть не убил эту дуру и устроил грандиозный скандал, в результате которого и разыгралась потрясающая сцена, свидетелями которой мы стали. Моника впала в ярость, Каспер ни с того ни с сего врезал по морде своему отпрыску и пал перед Моникой на колени с душераздирающим воплем: «Прости! Прости!» Вот этого никто не понимал, Каспер же, придя в себя, решительно отказался от дачи объяснений.