Подозреваемый - [14]

— Была и третья смерть, — заметил я.

— Вы имеете в виду собаку?

— Да. Именно Шарика имею в виду.

— Дворняга?

— Нет. Настоящая московская сторожевая.

Щеглов взял со стола ножик и рукояткой стал простукивать стенки.

— Труха, — сказал я. — Дом построен лет тридцать назад из щитов. Сбивался на скорую руку. А потом уже, рассказывала мне Анна Дмитриевна, ремонтировался, обшивался снаружи и изнутри, так что немудрено, что все сыплется.

На втором этаже Щеглов сразу бросился к плите.

— Значит, говорите, разворотили? Искали что-то? Нашли, как вы думаете?

— Не знаю. Ничего не знаю.

— Так-так. Сделайте одолжение — найдите веревку и что-нибудь тяжелое, гирьку или молоток.

Я принес веревку и молоток. Щеглов привязал молоток к веревке и опустил ее в печной ход.

— Так. Понятно. Система соединена, должно быть, с голландкой.

Мы сошли вниз. Снова Щеглов стал постукивать рукояткой ножа по голландке.

— Вы не могли бы оказать мне еще одно одолжение? — сказал вдруг Щеглов.

— Да, пожалуйста, — ответил я.

— Я жду машину и не могу отлучиться. Не смогли бы вы позвонить по этому номеру, — и он написал на клочке бумаги номер телефона. — Сколько времени займет у вас пробежка до телефонной будки и обратно?

— Минут сорок, — ответил я. — Если очереди не будет.

— Прекрасно. Наберете этот номер и попросите к телефону капитана Нефедова. Скажете, что я его жду по этому адресу.

Сам факт, что я оставил в чужом доме незнакомого человека, меня стал беспокоить по мере того, как я все дальше и дальше отходил от дома. Какое-то подозрение интуитивно зародилось во мне. И вместе с тем я успокаивал себя: как-никак человек из органов.

В нетерпении я набирал нужный номер в надежде в одно мгновение разрешить все сомнения. Номер, который я набирал, сначала не отвечал, а потом мне сказали, что никаких Нефедовых по этому телефону не существует.

Я еще раз перепроверил, правильно ли я набрал телефонный номер, но мне в очередной раз грубо ответили:

— Не хулиганьте!

Я возвращался с дурным предчувствием. Дом был закрыт изнутри. Я стал колотить в двери, в окна. На шум пришел Соколов, и я рассказал ему все как было.

— Значит, никакой он не следователь. Вы хоть удостоверение рассмотрели? — поинтересовался он.

— Нет. Как-то неловко было рассматривать.

К счастью, оказалась открытой форточка. Я протянул руку и открыл окно. Нашел ключи. Открыл дверь. Мы вдвоем вошли в дом. И голландка, и печь, и все ходы разворочены. На полу валялись ломик и топор. Никого в доме не было.

— Да, — протянул Соколов. — Теперь уж точно надо вызывать милицию. Вы сидите здесь, а я пойду позвоню.

Следователь

Приехали двое из милиции, и вслед за ними Федор с Раисой.

Рассказывая все, как было, я чувствовал себя виноватым. Получалось так, что я выглядел идиотом — документов не рассмотрел, впустил в дом жулика, оставил его одного в доме на целых полтора часа.

Участковый Иван Антонович Данилов, которого я иногда видел возле магазина, подозрительно смотрел на меня и недвусмысленно говорил:

— Странно все это. Очень странно.

Следователь Валерий Павлович Петров, напротив, был предельно вежлив, настроен дружески. Он задавал вопросы, касающиеся поведения и внешности незнакомца, потом стал интересоваться соседями.

— Есть тут одно кубло, — пояснил Данилов. — Зинка Скудева с сыном. Правда, эти на такое не пойдут. Могу поручиться. Тут дело пахнет другими масштабами.

Следователь назвал Зинкиного сына по имени, и я понял, что он уже интересовался и Шуриком, и всей этой историей.

— Вы говорите, что вам жутковато находиться в этом доме, и все же живете здесь? — этот неожиданный вопрос застал меня врасплох.

— Но ведь сразу не съедешь. А потом тут у меня столько барахла — все эти подрамники, холсты, краски, банки, склянки. Я как только подумаю, что все это надо перетаскивать, так в озноб кидает.

— А кто складывал печь, не помните? — спросил следователь у Федора.

— Это всем известно. Один печник у нас. Тимофеев. Если нужно, могу позвать.

— Сделайте любезность.

Когда Федор ушел, следователь взял меня под руку и вывел во двор.

— Я вас хочу еще кое о чем спросить. Кроме родственников, вы никого не примечали у Анны Дмитриевны? Никто к ней не приходил? Вспомните хорошенько. Судя по всему, обе сестры отличались ровным характером. Не припомните ли такого случая, чтобы вы их видели взволнованными?

Я стал вспоминать. Это было зимой. Я проснулся рано, и вдруг услышал голоса внизу. Я сходил за водой и увидел на снегу следы женской и мужской обуви. Нога мужчины выглядела особенно огромной. Сам ношу сорок третий размер, а тут обувка была примерно на три номера больше. Что касается отпечатков женской обуви, то она принадлежала, должно быть, девушке — каблук почти шпилька и подошва узкая. Потом я приметил поодаль серую "Волгу". Следы вели именно к этой машине. Я еще тогда подумал, а чего это они остановились за домом Соколова, когда можно было подъехать прямо к калитке Анны Дмитриевны.

— Так-так, — внимательно выслушал меня следователь. — И потом вы видели их?

— Нет. Я сел работать и совершенно забыл обо всем. А когда снова спустился вниз, никого не было.

— А что Анна Дмитриевна?