Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл - [101]

У Констанс Кент был дар оставаться невидимой — горожане Динана, а затем и миллбанкские тюремщики неизменно поражались ее способностью как бы растворяться в окружающей среде и даже вовсе исчезать, что нашло весьма убедительное подтверждение после освобождения из тюрьмы. Люди понятия не имели, куда Констанс направилась и где обитала. Это оставалось загадкой почти столетие.

Лишь в 50-е годы XX века выяснилось, что в 1885 году (именно тогда истек срок ее заключения) преподобный Вагнер взял ее в сестринскую общину, основанную им в Бакстеде, графство Суссекс. Раз в месяц она отмечалась в полицейском участке Брайтона, куда приходилось ездить примерно за двадцать пять миль. Одна из бакстедских сестер вспоминает, что некоторое время после приезда Констанс ходила «как ходят в тюрьме», — неслышно, носила темные очки, коротко стригла волосы, кожа на руках была обветрена, поведение за столом отличалось грубостью. Поначалу она «почти не открывала рта», вспоминает та же сестра, но потом разговорилась — в частности, поведала о том, что в тюрьме работала над мозаикой, в том числе для крипты собора Святого Павла. О семье Констанс не обмолвилась ни разу. Она говорила сестрам, что собирается эмигрировать в Канаду, где рассчитывала найти работу сиделки под именем Эмили Кинг.[126] Как выяснилось впоследствии, это было правдой лишь наполовину — Констанс просто хотела скрыться от всеобщего внимания.

В 70-е годы XX века обнаружилось, что в начале 1886 года Констанс вместе со своими сестрами по отцу Эвелин и Флоренс отплыла в Тасманию под именем Эмили Кей; Экленд отправился туда же несколькими месяцами раньше. В Хобарте они поселились в доме Уильяма и его жены. Близость между братьями и сестрами, которая, казалось бы, должна была нарушиться после убийства, проявилась с новой силой, что напомнило о том, сколь причудливо складывается частная внутрисемейная жизнь.

Констанс и Уильям постоянно поддерживали тесные сердечные отношения друг с другом до самой смерти. Констанс вместе с Уильямом и его женой в 1889 году переехала в Брисбен и поселилась там вместе с ними и застенчивыми козодоями. Через год она направилась в Мельбурн, где с полной отдачей ухаживала за жертвами сыпного тифа, а впоследствии поступила на курсы медсестер. Она работала сестрой-хозяйкой в одной из частных клиник Перта, когда там в 1893 году появился Уильям, а в середине 90-х переехала в Сидней, куда он тоже несколько раз приезжал в 1895–1908 годах. Какое-то время Констанс работала в лепрозории Лонг-Бэй, а также в колонии для малолетних правонарушителей Парраматта.

Констанс пережила брата. В 1911 году, все еще под именем Эмили Кей, она открыла в Мейтленде, городке, расположенном к северу от Сиднея, приют для медсестер, которым заведовала до середины 30-х годов. Следующее десятилетие Констанс провела в домах отдыха, расположенных в окрестностях Сиднея. Она поддерживала связь с Оливией — дочерью Мэри-Амалии, хоть та и не знала, что «мисс Кей» — ее тетка; думала, просто старая приятельница матери и теток — Эвелин и Флоренс.[127] На Рождество 1943 года Констанс заказала библиографический справочник по птицам и послала его в качестве подарка своему внучатому племяннику — единственному сыну Оливии. Одновременно Констанс направила самой Оливии письмо с извинениями по поводу того, что это «не популярная книга с иллюстрациями, изображающими гнезда, яйца и т. д., а просто каталог, что, впрочем, все же лучше, чем большинство детских книг — отвратительного и вульгарного чтива, заполненного всякими ужасами и уродами, вытеснившими прекрасную Страну Чудес».

Когда Констанс исполнилось сто — а случилось это в феврале 1944 года, — местная газета опубликовала ее фотографию, на которой она, лежа на диване, улыбается прямо в объектив. В лице Эмили Кей газета чествовала «одну из первых наших медсестер». «Когда-то, — писал автор, явно пребывавший в неведении о прошлом героини, — она ухаживала за прокаженными. От короля и королевы пришла поздравительная телеграмма, а архиепископ Сиднейский нанес личный визит, преподнеся юбилярше роскошный букет цветов». Оливия была на праздновании дня рождения. Эмили Кей, пишет она, «поистине чудесная старая дама, такая веселая. Возникает ощущение, что в нее влюблены буквально все».

Через два месяца мисс Кей умерла. Она завещала Оливии несколько памятных вещей, в том числе брошь, золотые часы, цепочку и два ящика, которые не открывали следующие тридцать лет.

В 1974 году Оливия с сыном совершили путешествие в Англию. Они посетили Бойнтон-Хаус, где родилась мать Оливии, и узнали об убийстве в доме на Роуд-Хилл. Оливия задумалась, а уж не есть ли Эмили Кей, ее покойная тетка, убийца Констанс Кент. По возвращении в Австралию она открыла оставленные мисс Кей ящики и обнаружила в одном из них дагеротипы первой жены мистера Кента и Эдварда, старшего брата Констанс, умершего в Гаване от желтой лихорадки.

Глава 20 ЗВОН КОСЫ НА ЛУЖАЙКЕ ЗА ОКНОМ

В 1928 году, за шестнадцать лет до смерти Констанс Кент, известный автор судебных очерков Джон Роуд опубликовал книгу, посвященную убийству в доме на Роуд-Хилл. В феврале 1929 года его издатель получил анонимное письмо со штемпелем Сиднейского почтового отделения, содержащее следующее примечание: «Дорогой сэр, вы можете распорядиться прилагаемыми материалами по своему усмотрению, а если они обретут какую-нибудь денежную стоимость, перешлите соответствующие средства валлийским шахтерам, людям, доводимым нашей цивилизацией до ужасающего состояния. Подтвердите, пожалуйста, получение в рубрике „Пропавшие друзья“ газеты „Сидней морнинг геральд“». Указанные материалы представляли собой описание первых лет семейной жизни в доме Сэмюела Кента, увиденной глазами ребенка. Это на редкость живое и довольно пространное — около трех тысяч слов — повествование, и трудно представить себе, чтобы авторство его принадлежало кому-либо иному, кроме Констанс Кент. Местами оно почти буквально совпадает с письмом, написанным ею Ирдли Уилмоту, и обращениями к сменявшим друг друга министрам внутренних дел, ставшими достоянием гласности лишь много лет спустя. Имя Сэвила в сиднейском послании не фигурирует, но ясно, что автор пытается объяснить глубинные причины его гибели.