Подорожная вечности - [3]

Группа крови на рукаве…

Твой порядковый номер на рукаве…

Пожелай мне остаться в бою,

Пожелай мне…

Остаться…

И тогда Виктор заплакал…

Он сидел на берегу озера, у самой воды, и смотрел на воду. Темный безумный небосвод дарил иллюзию позднего вечера. Вода, как кривое зеркало, пыталась отразить хороводы беснующихся в высоте молний, и иногда это у нее получалось.

Он сидел, проигрывая в уме странную логику не связанных в обычной жизни событий, и удивлялся, насколько эта цепь становится важной для него. Теперь уже важной…

Купол рос.

Он двигался во все стороны. Виктор втыкал в землю вешки у самой стены купола, и через какое–то время стена отодвигалась. Причем вместо обуглившейся мертвой земли на новом месте росла обычная зеленая трава. Купол не только рос, он излечивал пространство. Возвращал его в предыдущий вид. Возвращал мир.

Виктору хотелось верить, что его купол не единственный, что в разных уголках его родного «шарика» так же плачут и мучаются в догадках другие люди. И другие купола тоже раздвигают границы, чтобы в конце концов слиться в единое пространство, которое теперь станет именоваться миром.

Он сидел на берегу, слегка оглушенный последними событиями, даже не пытаясь сосредоточиться.

Не хотелось ничего. Не хотелось решать, как не расплескать хрупкую надежду, не хотелось решать, что делать дальше. И впервые, наверное, за последние дни очень хотелось жить. Просто жить.

Он снова услышал отдаленный женский смех и посмотрел вправо, в заросли прибрежного камыша. И даже успел заметить в полумраке, на водной глади, распущенные длинные волосы соломенного цвета, милое женское лицо и через мгновение на этом же месте большой рыбий хвост, беззвучно исчезающий под гладью озера.

И он даже не удивился.

Только улыбнулся.

Весело и печально.

СИЛА ТЯЖЕСТИ

Если смотреть из окна вниз, на землю, если всматриваться в неподвижность деталей, прижавшись лбом к стеклу, как смотрел сейчас Игорь, то картина действительно напоминает декорацию. В предутренний час листья деревьев не колышет даже ветер. Воздух замирает в грозном предчувствии близкого хаоса: грядущего разрезания на части утренними прохожими, стальными молниями автомобилей, каплями дождя, который обязательно должен пролиться в такой день.

Игорь смотрел вниз, выхватывая из неподвижности желтый маленький лист, сухую ветку, блик пожухлой травы. Он смотрел вниз, боясь потревожить тишину неподвижности, и сам себе казался бессмысленным и жалким. Где–то вверху было небо, но он не смел поднять свой взгляд…

* * *

Самое удивительное, что он начал разговор первым. Сам обратил внимание, подошел, повинуясь неясному импульсу, и заговорил. Дело происходило на автобусной остановке, на которой в этот полуденный час было не так уж много людей. Она стояла чуть поодаль, будто даже и не ждала, а просто стояла, задумчиво рассматривая другую сторону улицы.

— Девушка, извините, 63‑й тут останавливается? — высказав эту чудовищную банальность, Игорь искренне подивился самому себе.

Она покачала головой и внимательно взглянула на Игоря. В глаза.

— То–то я уже минут пятнадцать…

— Я не знаю, — голос у нее был низкий и грубоватый, как у курильщиков.

Игорь замолчал, еще раз охватив взглядом ее фигуру. Нельзя сказать, что она была красива. Миловидна, не более. Не совсем правильные черты лица, блондинистые волосы до плеч. Худенькая, с маленькой грудью и прямой фигурой. Футболка, джинсы, кроссовки. Все.

— Вы со всеми так знакомитесь? — спросила она. Причем даже не подумала улыбнуться.

— Нет, — Игорь стушевался, уже сильно сомневаясь в успешности нынешнего мероприятия.

— Я не думаю, что знакомство со мной принесет вам то, что вы ждете, — сказала девушка.

Упустив партию первой скрипки, Игорь совсем уже растерялся, не без оснований считая, что начинает выглядеть идиотом.

— Это вежливый отказ?

— Нет, это вежливое предупреждение.

— Приятно общаться с вежливым человеком…

Она пожала плечами. Повисло тягостное молчание.

Игорь понял, что ничего лучшего, чем заключить, что попытка не удалась, и запрыгнуть в подкатывавший автобус, он придумать не сможет.

— Почему вы, Игорь, не спрашиваете, как меня зовут? — спросила она, и все изменилось. Изменилось неотвратимо и основательно.

* * *

В комнате тикали часы. Поверх одеяла, в полусумраке, лежала ее рука, тонкая и болезненно бледная. Игорь мерз. Он проснулся пять минут назад, поелозил ногами, стараясь укутаться посильнее, но не согрелся, только отогнал сон еще дальше. Хотелось курить и пить кофе. Она лежала рядом с открытыми глазами, как всегда, задумчивыми и темными.

— Как ты все–таки угадала? — спросил он. Его плечо неосторожно прикоснулось к ее теплому телу.

— Я не угадала. Я могла назвать любое имя. Это все не важно совершенно. Ты услышал то, что хотел услышать.

— Ты странная.

— Ты боишься признаться, что ничего нет вокруг. Нет меня, нет этой комнаты, и там, за стенами, тоже нет ничего. Кроме декораций. Твоих декораций.

— Ерунда какая–то, — Игорь сел на постели, охнул от холода, стал надевать рубашку.

— Тихо, — вдруг сказала она, и Игорь замер, застегивая пуговицу. — Слышишь?

— Что? — шепотом спросил он.

— Тишина. Там, за окном, не шумят машины, не кричат птицы. Нет звуков.