Поднявший меч - [3]

«Виг», Виргиния, 27 октября 1859 года:

«Штат Виргиния, как и весь Юг, готов принять все последствия казни старого Брауна и его сообщников. Старый Браун должен быть повешен, даже если эта казнь превратит всех северян в яростную армию вторжения! Таков суровый и неопровержимый вердикт не только властей штата Виргиния, но и народа Виргинии — и никто, ни один человек против этого не протестует…»

«Йомен», Кентукки, 30 октября 1859 года:

«Если старый Джон Браун будет казнен, тысячи людей захотят омочить свои платки в его крови… реликвии мученика торжественно провезут по всем штатам Севера… Подумайте о позоре, который падет на Виргинию, раз ее безопасность может быть сохранена, если повесить только одного старого, храброго, дурного человека…»

Враги победили его пулями и штыками, потому что их было больше. И теперь удавят его веревкой, потому что у них власть, они сильнее. Но его слов им не удержать, как бы они ни старались. Слона его полетят дальше, чем снаряды, чем пули.

И виселица им не поможет. Ослепленные ненавистью, они думают, что петлей заставят его замолчать навсегда… А на самом деле эшафот — высочайшая трибуна, повыше сената. Слово, прозвучавшее с эшафота, слово мученика за правду становится бессмертным…

Прокурор думал, что Браун испугается, будет дрожать, хныкать. А он смеется над ними, жалкими слугами сатаны, мучителями черных рабов. И он еще их заставит пугаться, дрожать и выть от страха. Его слово, его правда лишь стиснуты стенами этой тюрьмы, сжаты, как пружины, но не задавлены, нет. Теперь он выпустит эти слова, и они будут разить…

Как звали того чудака в Огайо, который все мастерил вечный двигатель из проволоки, все жаловался, что не находит достаточно упругой стали? Ему возражали, что вечные машины может создать только всевышний инженер. Ну что ж, старый Джон Браун — его творение, его орудие, мыслящее и глаголящее на благо людям, во славу создателя, за свободу негров…

Фернандо Вуд, мэр Нью-Йорка, — губернатору Виргинии Генри Уайзу:

«…Вы вели себя до сих пор в деле заговорщиков из Харперс-Ферри так, что вызвали всеобщей одобрение… А теперь, друг мой, осмелитесь ли вы на то, чтобы уравновесить справедливость милосердием, хватит ли у вас нервов, чтобы отправить Брауна вместо виселицы на пожизненное заключение в тюрьму штата?

…Обстоятельства вызывают сочувствие к нему даже среди самых крайних приверженцев Юга. Я принадлежу к ним… Юг выиграет, если продемонстрирует, что может быть великодушным по отношению к фанатику, находящемуся в его власти. А мы, те, кто поддерживает дело Юга, мы значительно выгадаем, если у нас будет пример подобного рыцарства…»

Генри Уайз — Фернандо Вуду:

«…Если бы я прибыл в Харперс-Ферри до того, как эти люди были захвачены… я взял бы немедленно штурмом арсенал, объявил бы закон военного времени, судил бы их военно-полевым судом и казнил бы на месте. Но я опоздал. Они уже были пленниками, потому мне пришлось свою власть использовать для их защиты, я охранял их лично. Я сам проводил их в тюрьму и дал тюремщику достаточно вооруженных людей, чтобы противостоять сторонникам линча. Преступления, которые они совершили с заранее обдуманным намерением, относятся к числу самых тяжких и самых черных из всех возможных преступлений против нашего народа. Брауна, вождя этих людей, судили и осудили по закону и по справедливости; он сам признает, как гуманно к нему относятся в заключении, он признает, что обвинение соответствует фактам, и признает, что свидетели давали правдивые показания. Ему предоставили и защитников, и такую свободу слова, которая никому ранее не предоставлялась на наших судебных процессах… Он приговорен к виселице — это приговор мягкий, гуманный, и мой долг состоит лишь в том, чтобы этот приговор был приведен в исполнение. Я без колебаний поддерживаю приговор. У меня и мускул не дрогнет, несмотря на всеобщие крики о прощении ему. Разве это дурно — исполнять свои собственные законы, когда свершается величайшее преступление против этих законов?.. Неужели разумно помиловать убийцу, разбойника, предателя на том основании, что общественное мнение в других местах прославит мятежника как мученика? А если это и так, то тем более необходимо казнить его и всех ему подобных…»

«Ежемесячник Дугласа», Нью-Йорк, декабрь 1859 года:

«Нравственные доводы против рабовладельцев давно исчерпаны. Напрасно призывать их к разуму. С тем же успехом можно охотиться на медведей, вооружившись лишь этикой и политической экономией, или пытаться „отвести руку угнетателя“ при помощи одного лишь нравственного закона. Капитан Браун по-новому выступил в крестовый поход за свободу, и его удар возбудил ужас в рядах всей пиратской армии рабовладельцев. За свои мужественные деяния ему, возможно, придется отдать жизнь, но, как бы ни была бесценна эта жизнь, удар, нанесенный им, стоит в конце концов этой высочайшей цены. Как Самсон, он возложил руки свои на столпы огромного национального храма жестокости и крови, и, когда Браун погибнет, сразу же разрушится этот храм и похоронит защитников своих под развалинами».

У него есть еще целый месяц. Есть друзья, родные, единомышленники, которые будут его слушать, которые должны запомнить его слова, переписать, передать другим. И тогда появятся новые последователи, на его место встанут новые бойцы. Сейчас его оружие — слово. Есть бумага. Чернильница полна до краев.