Подножка Купидону - [50]

Марианна довезла Жигунова до дома, зашла с ним в квартиру и лишний раз убедилась, что ни собаке, ни ему самому помощь больше не потребуется. Манька кинулась навстречу своему хозяину со звонким радостным лаем, будто тот отсутствовал не ночь, а целую вечность. Матвей схватил болонку и принялся с ней целоваться.

– Жигунов, – поморщилась Марианна, – прекрати немедленно! Вдруг у нее глисты!

– Я их вывел! – торжественно признался Матвей, срывая с вешалки длинный плащ. – Девочка! Она так меня ждала! Ты извини, – обратился он к Марианне, – но нам нужно на улицу.

– Конечно-конечно, – пожала плечами Марианна и направилась к выходу. – Звони, если что.

– Ты тоже! – крикнул ей Матвей вслед.

Она вернулась к машине, села за руль и, заведя двигатель, немного подождала. Выскочивший из подъезда с болонкой на руках Жигунов ее не заметил, он был слишком занят своей собакой. Марианна вздохнула. «Жаль, – подумала она, – что искренняя привязанность у Матвея только к собаке. А ведь он умеет любить». Это открытие заставило ее задуматься над своими отношениями с Погодиным.

Здесь было все гораздо сложнее. Марианна не стала любоваться выгулом Маньки и выехала со двора.

Дома она занялась уборкой, так как считала, что лучшее средство отвлечься от шальных мыслей – физический труд. Мотыляя тряпкой по полу, Марианна прислушивалась к телефону, но он молчал. Твердя, что не ждет звонка от Погодина, она пыталась обмануть себя саму. Она ждала, да еще как ждала! Ей было не просто любопытно, что тот станет говорить после совместной ночи, ей до сердечных коликов было интересно, как он к ней обратится. Марианна загадала: если Погодин позвонит и назовет ее полным именем, то прошлую ночь, как и их отношения, придется оставить в этом прошлом. Она приписала цинику Погодину несуществующие чувства и чуть ли не обожествила этого мужчину, который был хорош разве что только в постели. Каким он был, таким он и остался, как говорят умные люди, горбатого могила исправит.

А если он назовет ее как-то иначе, то… В этом случае требовалась импровизация. Какая, Марианна еще не знала, но собиралась об этом подумать в расслабляющей ванне, которую примет после уборки.

Николай Зюкин уже подсчитывал оплату за свое непосредственное участие в разработке нескольких пар и радовался, что может отложить в загашник, предназначенный для покупки нового автомобиля, значительную для него сумму. Его настроение было прекрасным. Он отлично выспался, хорошенько позавтракал и намеревался зайти к своей соседке Томилиной за новыми поручениями. Естественно, он готовился получить не только деньги, но и выслушать слова благодарности за отлично проделанную работу. Раздался звонок в дверь. Напевая себе под нос что-то веселенькое из репертуара отечественной попсы, Зюкин пошел открывать дверь.

Позвонившая в дверь девица смутно напомнила Николаю темный переулок и разбитый им фонарь. Девице, как оказалось, Зюкин тоже кое-кого напомнил.

– Вы?! – вскрикнула она и отпрыгнула в сторону, опасливо склонив голову набок, как это делают курицы, продолжая присматриваться к противнику искоса.

– Я, – признался Зюкин, ведь это был действительно он.

– Маньяк и грабитель! – закричала девица и прыгнула на него с кулаками.

– Нет! – закричал Николай. – Это не я! – Но было уже поздно. Девица повалила его на пол в коридоре, села на него сверху и принялась колотить что было мочи по его пухлому телу.

– Сумасшедшая! – отбивался от нее Николай, вертя головой и спасая умственную конечность таким образом от кулачных ударов.

– Маньяк! – вопила девица и продолжала избивать ничего не понимающего Зюкина.

– Марианна! – закричал тот из последних сил. – Томилина!

– А! – взвизгнула девица. – Она мне тоже нужна! Так вы сообщники!

– Мы соседи! – Зюкин огромным усилием воли скинул с себя сумасшедшую девицу и бросился к двери Томилиной. – Убивают! Караул! – кричал он, стуча в дверь всем, чем получалось.

– Одним маньяком и грабителем станет меньше, – свирепствовала девица, стуча головой Зюкина в дверь.

Конечно же, ему ничего не стоило дать ей сдачи. Николай Зюкин был отнюдь не хлипким пацаном. Но мама всегда учила его не поднимать руку на девочек, даже на сумасшедших. А свою маму Николай любил и слушался. Но на этот раз мама была далеко, а Томилина близко.

– Марианна! – вопил Зюкин, не переставая защищаться от ударов девицы.

– Тише! – Томилина открыла ему дверь и убежала, в глубине комнаты звонил телефон.

– Вы слышали, девушка?! Вас просили бить меня тише! – взмолился Зюкин.

Он выиграл время для передышки, заскочив в комнату за Томилиной.

– Да! Слушаю вас, – томным голосом говорила Марианна кому-то в трубку. – Артур?!

Она закатила глаза и погрозила Зюкину с девицей пальцем. Те на мгновение притихли.

– Марина-Анночка? – повторила Томилина с удивлением. – Ну да. Я рада твоему звонку.

И она задумалась, прислушиваясь к тому, что ей предлагал Погодин.

Сумасшедшая девица воспользовалась тишиной и в наступательном движении резко заломила руку Зюкина за спину.

– О! О! О! – застонал тот, совершенно не ожидая подобного выпада.

– Ты не одна?! – моментально заинтересовался Погодин, услышав в трубке мужские стоны, наведшие его на мысль об измене.