Поднимается ветер… - [14]

— Кажется, вы приходите в себя, молодой человек, — проронил Гоэллон. — Это меня радует, поскольку было бы не слишком удобно, если при каждом моем вздохе или резком движении вы падали бы в обморок, как девица на сносях. Согласитесь, в дороге это может создать неудобства?

— Да, герцог.

— Опять же, в столице и за ее пределами многие считают меня чудовищем, при одном виде которого помянутые девицы рожают прежде времени. Это меня не беспокоит, но если нечто подобное будет происходить в моем доме, выйдет утомительно и шумно. Вы со мной согласны?

— Да, герцог.

— Мы приходим ко взаимопониманию, это радует. Вы можете меня бояться, это ваше личное дело. Можете верить всем слухам и сплетням обо мне. Но будьте любезны в моем присутствии не давать волю воображению. Я не убью вас, если вы прольете вино или чернила, сделаете помарку или зададите неуместный вопрос. Если вы чем-то меня рассердите, я объясню, чем именно. Вы должны запомнить это и постараться избегать ошибок впредь, но даже если вы еще раз ошибетесь, я все равно не стану вас убивать или отсылать обратно. Это не значит, что у вас выйдет сесть мне на шею, но мне нужен помощник, а не перепуганная мышь. Вам все понятно?

— Да, герцог, — еще раз сказал Саннио. — Я могу идти?

— Можете. Со мной в оружейную, — Гоэллон резко поднялся с кресла. Секретарь начал привыкать к его порывистым движениям и ироничному тону. Он понял, какого поведения ожидает герцог: об этом в школе тоже говорили. Одни господа требовали полного подчинения и неукоснительного соблюдения приличий, другие — инициативы и самостоятельности, даже если она попахивала дерзостью, третьим нужна была неприметная тень, четвертым — красноречивый льстец. Хороший секретарь мог вести себя так, как ждал от него господин — на любой лад. Какие ошибки подстерегают на каждом пути, Саннио тоже знал. Иллюзию близости к господину и панибратских отношений не стоило путать с реальностью. Секретарь — это только секретарь, отлично обученный инструмент, который в любой момент можно сменить на новый.

— Вы фехтуете?

— Посредственно, — признался Саннио.

— Кинжал? Метательные ножи? Кастет? Юноша отрицательно покачал головой. С оружием все обстояло еще хуже, чем с верховой ездой. В школе его учили, как и всех прочих, но хорошим бойцом Саннио не считался никогда. С огромным трудом он выучился преодолевать страх перед блеском острой стали и видом крови, но так и не стал достойным фехтовальщиком.

— Но хоть что-то вы умеете? — удивленно спросил герцог.

— Боюсь, что мои умения недостаточны, — говоря это, Саннио понадеялся, что его не возьмут в поездку на север, а оставят в этом уютном доме с огромной библиотекой и мягкой постелью. Если герцогу нужны фехтовальщики, то почему он не взял кого-то из школы наемных бойцов? Полутемную оружейную освещала лишь свеча, которую держал в руке слуга. Комната на втором этаже была полным-полна самого разнообразного оружия. Здесь нашлись и совсем старые мечи, которыми уже не пользовались многие сотни лет, но и они были в хорошем состоянии. Древние латы, которые Саннио узнавал только по картинкам, были тщательно начищены. Оружия в комнате хватило бы для полной экипировки небольшого отряда. Секретарь покосился на парадный меч, наполовину извлеченный из ножен. В полумраке ограненные камни казались почти черными.

— Лукавите, мой юный друг, — сказал Гоэллон. — После обучения у Тейна вы не можете быть таким олухом, каким хотите показаться. Не надо этого, не терплю. Он прошел к дальней стене и вернулся со шпагой в руках, протянул ее Саннио. Прямой двулезвийный клинок плавно сужался к острию. Рукоять была обвита металлической проволокой, на фигурном навершии притаился тускло поблескивающий паук. На дужках гарды кое-где были царапины и потертости.

— Это хорошая шпага, мэтр секретарь, — сказал слуга и хмыкнул, словно сомневался, что Саннио способен его понять или оценить щедрость герцога. Юноша удивился: он еще не привык, чтобы к нему обращались «мэтр», и, тем более, не ожидал, что слуга будет высказывать свои соображения по выбору оружия. Он поднес клинок к глазам. В первый миг шпага показалась слишком тяжелой, но теперь это ощущение сменилось удовольствием и гордостью. Овальная в сечении рукоять удобно лежала в ладони. Саннио резко опустил руку. Резкий свист, промелькнувший в воздухе блик… Герцог хмыкнул и попятился.

— Кадоль, подберите мэтру ножны и пояс, а я пойду, пожалуй, пока он меня ненароком не зарезал. А вы, мэтр, идите спать — успеете еще наиграться. Пристыженный Саннио отправился в свою спальню. Только сейчас он заметил в спальне механические песочные часы и немедленно принялся разглядывать огандскую диковинку. Когда песок пересыпался в нижнюю колбу полностью, пружинный механизм заставлял колбу подняться, и часы никогда не останавливались. Юноша с интересом рассмотрел бронзовые рычажки и клепки, постучал ногтем по тяжелому основанию, украшенному эмалевым узором. Во сколько придется вставать, он не знал, но до первого света оставалось совсем немного.

Даже эта мысль не помогла заснуть. Саннио знал, что завтра предстоит провести много времени в седле и неплохо бы выспаться, чтобы не клевать носом и не проворонить ненароком какое-то распоряжение герцога, но сон не шел. Он ворочался с боку на бок, пытался устроиться поудобнее, накрывался с головой, потом вовсе сбрасывал одеяло, но это не помогало. С непривычки заснуть в одиночестве не получалось. Он привык прислушиваться к дыханию товарищей, к скрипу кроватей и свисту ветра за окном, к шагам слуг за стеной. Здесь же царила давящая тишина. Перед глазами крутились картины сегодняшнего суматошного дня — разговор в покоях мэтра Тейна, дорога, оружейная, примерка нового платья. Приятные моменты сменялись позорными, и Саннио то улыбался, то краснел, вертясь в постели. В ушах звучал голос герцога Гоэллона — мягкий, ироничный, с бархатистой ленцой. «Так-так-так, мой юный друг, не спите?» — словно наяву, услышал Саннио, попытался оправдаться и обнаружил, что проснулся.