Поднебесная страна: Традиции, культура, праздники, кухня, медицина - [56]

Кто хочет быть богом?

Мои самые удивительные китайские наблюдения связаны с пожилыми людьми. Для того чтобы понять, что я имею в виду, нужно выйти на улицу рано утром – часов в шесть – и посмотреть, кто, собравшись в большие группы, занимается гимнастикой или танцует с веерами. Молодых здесь почти не встретишь: то ли спят долго, то ли на работу собираются, то ли есть у них дела поважнее. А бабушки и дедушки самозабвенно взмахивают мечами, потрясают веерами под громкие звуки барабана и тарелок – и совершенно очевидно получают от этого удовольствие. Причем удовольствие это утренними коллективными упражнениями не ограничивается, а растягивается на весь день и достигает нового пика танцевальным вечером. Если пройти по Пекину в сумерках, то и дело услышишь шипящий звук магнитофона, а в некоторых местах – и знакомые звуки барабана и тарелок: настало время танцевать. Те же немолодые люди парами или поодиночке с большим воодушевлением выполняют нехитрые танцевальные движения. Молодых среди них единицы. Ни местная партийная организация, ни даже соседский комитет не имеют к этим мероприятиям никакого отношения: инициатива, что называется, исходит от народных масс.

Или другое утреннее развлечение – упражнения в каллиграфии. Стоит ли говорить о том, что начертание иероглифов всегда считалось в Китае искусством, а написанные различными каллиграфическими стилями поэмы выставляются в художественных музеях и галереях наряду с живописными свитками? Для занятий каллиграфией нужно иметь твердую руку, так что в некотором смысле это сродни физическим упражнениям. В любом пекинском парке обязательно встретишь немолодых пекинцев (интересная вещь: женщин среди них практически нет), которые пишут целые поэмы прямо на каменных плитах, причем в качестве кисти у них – длинная палка с мягкой губкой на конце, а нехитрое механическое устройство позволяет постоянно смачивать ее водой. Написанные таким образом шедевры быстро высыхают на знаменитом пекинском солнце – 300 солнечных дней в году, между прочим. Огорчает ли это писателей? Нисколько: освобождается место для новых каллиграфических опытов. Эта картина – высыхающие на солнце иероглифы, которые вполне могли бы украсить коллекцию любого ценителя каллиграфии, – заставляет меня несколько иначе отнестись к построению песчаных и воздушных замков. Пусть и живут недолго, неизбежно смываемые набегающей волной или разрушаемые суровой прозой жизни, они все же красивы и правдивы, а значит, самые что ни на есть настоящие.

Любимое дневное развлечение стариков – игра в шахматы, привычные нам или традиционные китайские – не важно. Оказывается, в них можно играть не только парами, как мы привыкли думать, но даже большой компанией. У ворот домов (а в Китае даже у девяти и сорокаэтажных домов обязательно есть ворота и огороженная стеной территория) и вдоль городских магистралей собираются немаленькие группы пожилых мужчин (опять же, женщин здесь не увидишь), разбиваются на команды – и вперед, игра началась. Один двигает фигуры, а все вокруг очень активно и шумно разрабатывают стратегию и тактику. Наблюдать за такой игрой – занятие исключительно занимательное.

Утренние упражнения в каллиграфии

В домино, в отличие от наших дворов, почти не играют. Но и просто собраться, выпить чайку, поговорить о том, как все было лучше во времена молодости, – такая форма активности тоже популярна. А то посмотришь – сидят такие старички, пьют чаек, ведут неспешную беседу, потом один что-то скажет, наверное, вроде «А не вдарить ли нам по тайчи?», другие согласно кивнут, встанут, сделают несколько стоек и движений, которым и молодой позавидует, и потом, как ни в чем ни бывало, снова усядутся и продолжат подливать чаек – полное умиротворение.

Читатель вполне резонно может мне возразить, что и у нас такая форма активности имеется. Вспомнив танцы в гомельском парке воскресным вечером, или шахматные сражения в минском парке Челюскинцев, спорить не буду. Но часто ли вы видели наших стариков, вместе занимающихся спортивными упражнениями на площадях и скверах? Вот и я о том же.

Отношение китайцев к возрасту сильно отличается от того, к чему мы привыкли у себя на родине. На заре комсомольской юности я услышала, что молодость в СССР заканчивается в 28 лет, именно тогда, когда автоматически прекращается членство в ВЛКСМ. Но комсомольская организация вместе со всей страной приказала долго жить значительно раньше, чем мне исполнилось 28. Означает ли это, что теперь моя молодость бесконечна?

Когда у белорусского 75-летнего мужчины или женщины что-то заболит (а болит, как правило, все и постоянно), дети везут его в больницу, где врачи зачастую разводят руками: «Ну, что вы хотите, такой возраст». А вот в Китае о 75-летнем человеке говорят: «Молодой». По местным понятиям, после 60 лет начинается самая что ни на есть новая жизнь. Ведь предыдущий астрологический цикл – 5 раз по 12 лет, полный оборот астрологического круга – завершен, можно, наконец, получать всевозможные жизненные удовольствия. А классическая характеристика взросления принадлежит, конечно, Конфуцию, который сказал о себе: