Подменыши - [23]

Он вдруг улыбнулся и вытер нос рукавом.

— Это завидный жених, как сказали бы в старину, мужчина с достатком. У него небольшая красная машина. Всего на два места. Я слышал, такие машины очень дорогие. Это верно? Удивительно, всего два места, почти нет багажника, и очень дорогие.

Белка знала теперь все, что ей было необходимо. Осталось совсем немного.

Она попрощалась. Узнав, что она уходит, он сразу как-то сник и забормотал:

— Да-да, я понимаю, вам надо идти. Вы молодая, у вас, вероятно, масса дел, а я, старый дурак, задерживаю вас своими нелепыми россказнями. До свидания, до свидания, милая девушка.

Старичок снова остался со своим одиночеством, чуть скрашенном измятой газетой.

«Жалко их, никчемных. До слез жалко. Как лошади на живодерне. Стоят, смотрят добрыми глазами, смерти ждут. Никчемные и ненужные никому, кроме могильщиков», — думала Серафима, уходя все дальше.

У входа в парк с той стороны, откуда появились «де Ниро» и такса, стояла красная Феррари с традиционным конским гербом впереди. Белка вспомнила, что у них в школе одну девушку за глаза звали «Феррари» по причине любви к красному цвету в одежде и выпирающих крупных передних зубов. Она задумалась, пытаясь разложить эту шутку по Фрейду. Решила, что в изысканиях старого австрийского еврея что-то было, но от этого «чего-то» тянет кладбищем. Покопалась в карманах, нашла ручку и этикетку «Кагора». Записала номер машины. Медленно, постоянно оглядываясь, двинулась в сторону Скатертного переулка. Когда сзади появилось быстро растущее красное пятно, она проворно свернула в подворотню, чтобы не попадаться лишний раз на глаза элегантному бандиту. «Феррари» промчалась, волоча за собой набухшие влагой листья. Серафима вышла, прибавила шаг. Возле одного из домов Скатертного действительно стояла искомая машина. Похитительница собак, не приближаясь, оглядела дом. Пятиэтажка довольно старой постройки. Огромная роскошная квартира означала, что надо искать несколько окон с хорошими рамами. Нашлись и такие. На первом, третьем и четвертом этажах. Обитатели этих квартир явно не бедствовали. Она обошла дом, картина повторилась: хорошие окна на первом, третьем, и четвертом этажах. Серафима на секунду смешалась, не зная, что предпринять, потом быстро подошла к двери подъезда. Кодовый замок. После московских терактов в конце века они были на каждой второй двери. Она всмотрелась в кнопки. Вокруг тех, которыми пользовались чаще всего, темнели ободки. Через секунду Белка была внутри, записала для верности код и принялась рассматривать пол. Отпечатки мокрых собачьих лап вели до второго этажа и там становились неразличимыми. Оставалось два варианта — третий и четвертый этажи. Стараясь ступать особенно тихо, она внимательно оглядела обе подозреваемые двери. На четвертом не было ничего особенного. А вот на третьем была одна дверь на весь этаж, что говорило о том, что здесь можно разместить «огромную квартиру», и к тому же выглядела она скорее как крепостные ворота — нечто огромное, массивное, в медных бляхах с арабской чеканной вязью. «Похоже, наш де Ниро имеет корни в Баку или Грозном, — подумала Серафима. — Но каково тщеславие!» Она еще раз в восхищении оглядела монументальное сооружение, стоящее перед ней. Захотелось двинуть по ним ногой, но приходилось соблюдать конспирацию. Белка с явным удовольствием медленно подняла ногу, обозначая удар, выдохнула и ретировалась.

По дороге домой она случайно услышала, как двое интеллигентных юношей её возраста с мобильными телефонами, висящими на холеных руках, говорят о начале двадцатого века, называя Ленина бездарностью и немецким шпионом из пломбированного вагона. Она обогнала их, вежливо спросила, все ли она правильно поняла из их разговора. В ответ получила, что «всякая рвань нынче рассуждает о политике». После этого она быстро ударила одного по голени и, когда тот упал, еще раз, по бедру. Мобильник упавшего радостно заверещал. Второй «интеллигент» почел за благо не вмешиваться.

— Я вас, сук, научу этикету в общении с дамами, — уходя, резюмировала она итог встречи.

Во время ужина поделилась результатами стычки.

— Это не Белка, а бойцовый кот какой-то, — восхищенно сказал Эльф.

— Спасибо, — чуть поклонилась она и стала рассказывать, что удалось сделать в этот день для предстоящего похищения.

— А мне нравится! — сказал Сатир, имея в виду потенциальную жертву.

— У одинокого бандита отберем единственного друга, — это уже Эльф.

— Это не так страшно. Пусть он узнает, насколько дорога ему эта замечательная такса или этот замечательный такс.

— В мир должны прийти искушения, но горе тому, через кого они придут. Горе нам, — тоже Эльф.

— Вспомни, что в наше время все, у кого много или очень много денег, так или иначе замараны чернее черного. А я не святой и уж тем более не всепрощенец.

Помолчали. Обид не было. Все знали, что Эльф говорит не от чистоплюйства, просто ему постоянно приходят в голову мысли и он не может придумать ничего лучшего, чем тут же излагать их.

— Кстати, что там у такса-таксы с полом? — покончил с тишиной практичный Сатир.

— Я не обратила внимания. А это важно?