Подменыш - [95]
— Владыко, — окликнул царь Макария перед вечерней, — не пойму я что-то. Виним мы человека, а оправдаться ему не даем. Может, и не Порфирий вовсе учил Башкина непотребству? Где ж старец-то?
— Почил в бозе, — смиренно произнес митрополит. — Тако усердно сей мних сокрушался о своих грехах, что душа его, не выдержав, покинула тело, дабы самолично ниспросить прощенья перед престолом всевышнего.
— Мыслю, что не сама она до такого додумалась, а умельцы твои ей подсобили, — возразил царь.
— Не возводи хулу на слуг божиих, — проворчал Макарий, но не было у него в голосе должного энтузиазма, из чего Иоанн немедленно сделал вывод, что прав в своих сомнениях.
— Сам хочу в том убедиться, — твердо заявил царь. — Повели своим, чтоб прямо сейчас отвезли меня к телу.
— Тебе, что же, слова митрополита всея Руси мало? — обиделся Макарий. — Али ты и мне не веришь?
— Вот с верой я к нему и поеду, — спокойно заметил Иоанн, давая понять, что на сей раз он в своем праве.
— Да его уж схоронили, поди, — вяло отбрыкивался владыка, не зная что придумать.
— Это по каковскому обычаю? — с неподдельным удивлением воззрился на него царь. — Слыхал я, что у басурман на этот же день до следующего восхода солнца принято покойников закапывать. Это да. Но Порфирий-то хошь и еретик, но христианин, стало быть, его тело лишь на третий день земле предать должны.
— И устал я, — вздохнул Макарий.
— То да, — уважительно кивнул Иоанн. — Чай, годы у тебя, владыка, немалые. Потому я тебя с собой и не зову. Ты езжай себе прямо на подворье, передохни. Людишкам лишь повели, чтоб отвезли меня к покойнику, а дале я сам.
Владыка вздохнул и… поехал вместе с царем. Кони быстро пронесли митрополичий возок к Андроникову монастырю. Прошли за ограду. Мертвецкая располагалась слева от пыточной, по соседству.
«Никак для удобства, чтоб далеко не таскать», — мрачно отметил Иоанн.
Искали отца Порфирия недолго. Точнее, совсем не искали — тело монаха лежало на стылом каменном полу в гордом одиночестве.
— Разоблачи, — повелел Иоанн монаху-ключнику, сопровождавшему царя и митрополита.
После того как дюжий отец Авраамий это сделал, Иоанн принялся тыкать в многочисленные кровоподтеки, синяки, а затем в рубцы на спине.
— Это что? — гневно спрашивал он всякий раз, тыча пальцем, хотя вопросы были скорее риторическими и в ответах не нуждались, поэтому Макарий стоял молча.
Дошли до рук. Когда Иоанн поднял их, то у него появилось странное ощущение будто он держит что-то тряпичное. Потом осенило почему. Выбитые из суставов, они свободно вращались во все стороны. Очевидно, Порфирий скончался прямо на дыбе, и впопыхах, пока его пытались откачать, поливая водой и растирая виски уксусом, совсем запамятовали о том, что руки надо бы вправить на место.
— Сколь раз на дыбу вздергивали? — уточнил царь у монаха.
— Да всего-то раза три. Вот на третий раз он как раз и опочил, — пожал тот плечами. — Слабоват оказался.
— Иначе из еретика правды не выжмешь. Уж больно в них бес силен, — попытался оправдать своих людей Макарий.
— Так ведь из страха перед пыткой, да от боли лютой и истинный христианин в чем хочешь сознается. Далеко ходить не будем, вон хошь этого краснорожего возьми, — ткнул Иоанн в ключника-монаха, который испуганно попятился, пытаясь схорониться за митрополичью спину. — Ныне своим молодцам в разбойном приказе отдам, а завтра, ну, самое позднее через денек, он нам с тобой поведает яко Христа распинал али кого из его апостолов.
— Кощунствуешь, государь, — заметил с укоризной Макарий.
— Ничуть. Я оное лишь для примера указал, к слову, что сказанному под пыткой верить негоже.
— Так ведь показали на них, — упрямо стоял на своем митрополит.
— А ежели то оговор? Ежели человеку уже все едино было — на кого там указывать, лишь бы руки ослобонили, да с дыбы сняли — тогда как? Ладно, этого уже не воротишь, — устало махнул он рукой и примирительно заметил: — Не вступать же нам с тобой, двум владыкам Руси, в прю из-за одного старца, верно? Вот ежели их двое али трое было бы — тут уж иное. Потому я тако мыслю. На все кельи с еретиками н ныне же свою сторожу из стрельцов поставлю. Ежели твоим людям понадобится опросить тех, кто в узилище сидит, али еще по какой надобности повидать их захочется — хошь днем, хошь ночью — милости прошу. Скажу, чтоб пропускали и препятствий не чинили. А вот терзать их не сметь. За этим стрельцы неотлучно бдить будут. А ты пшел отседа, — беззлобно бросил он ключнику.
— А коли забудутся мои людишки? — лукаво улыбнулся митрополит, догадываясь, что Иоанн специально удалил монаха, тем самым вызывая на откровенность его, Макария.
— А коль забудутся, — Иоанн кинул быстрый взгляд на недвижное тело и зло произнес: — То тут хорошее средство имеется — бердышом по голове.
Так память освежает, что просто диву даешься. А еще я сам для надежности всех еретиков опрашивать стану — нет ли им каких-либо ущемлений.
— Старца Артемия бережешь? — откровенно спросил митрополит, которому тоже порядком надоела игра в недомолвки.
— И его, и прочих, — невозмутимо ответил царь. — Мне, вот, на Матфея Башкина, хоть оно и не моих рук дело, ан все едино — глядеть соромно, будто это я его так терзал.
Когда Константину Орешкину, простому учителю истории, предложили спасти Землю, при этом не гарантировав ему личной безопасности – он не смог найти причину для отказа. И перенесся в XIII век, очутившись в теле удельного князя.Теперь его первая задача – добиться, чтобы родственники, правящие в разных городах Рязанского княжества, перестали враждовать друг с другом и задумались о судьбе Отечества. Ведь до сокрушительного удара по славянской цивилизации – битвы при Калке – остается каких-то семь лет...
Принято считать, что события во времена средневековья протекали медленно. Угодившие в XIV век два российских опера такого бы не сказали — дел водоворот, работы хоть отбавляй. Притом работы по специальности: спасение языческих жрецов можно назвать операцией по освобождению заложников, обучение воинов — подготовкой спецназа ОМОНа, взятие неприятельской крепости — захватом воровской малины. Но главное — впереди. Надо придумать, как добиться объединения всей Руси, как организовать решающую битву с Золотой Ордой на полвека раньше положенного и как провести ее по своим правилам.
Кем только не приходилось становиться Константину, попавшему в XVI век, в своих странствиях: фряжским князем и купцом с тайным поручением к самому Иоанну Грозному, юродивым Мавродием по прозвищу Вещун и испанским пограничником… Он ринулся в это столетие в погоне за своей любовью, не собираясь менять историю Руси, но так вышло, что судьба подкидывает ему все новые и новые испытания, ввергая в круговорот важнейших событий. И ему приходится убивать и беспомощно повисать на дыбе, хлестать и самому стонать под ударами кнута, рубить врага и получать стрелы в собственную грудь.
Едва Константину Орешкину удалось встать во главе Рязанского княжества, как на него пошел войной юный княжич Ингварь. Обвиняя Константина в смерти отца, он согласен даже прибегнуть к помощи извечных врагов – князей Владимиро-Суздальской Руси.В это же время со жрецом Перуна Всеведом связываются Мертвые волхвы, которые ушли на Урал после принятия страной христианства. Волхвы настаивают, чтобы Всевед отправил Константина на север Руси, к волшебному озеру. Это гиблое место зовется Оком Марены – именем славянской богини смерти.
Как быть, если девушка твоей мечты, случайно встреченная во время невероятного путешествия, так запала в душу, что жизнь без нее невозможна? И что делать, если тебя и ее разделяет не пространство, а само время, ибо она живет в далеком XVI веке?Константин Россошанский – обычный парень, никогда не считавший себя суперменом, сумел решить этот вопрос. Он отправился в погоню за своей призрачной любовью. Опасно? Еще бы! Вот так вот окунуться в клокочущую Русь, где без острой сабли и заряженной пищали можно не дожить до следующего вечера, где потерять голову легче легкого, это даже не авантюра, а настоящее безумие.Но когда ты любишь, ничто другое не имеет значения.
Чтобы добиться победы, нужно быть сильным, а еще иметь деньги, а еще… Много чего нужно, чтобы победить, но у наших современников, попавших в XIII век, ничего этого нет, а спасти Русь от орд Батыя все равно надо. Да и не от одних степняков, ведь среди противников есть еще и враг из иного мира.Зато у наших смельчаков на плечах светлые головы, в груди — отважные сердца, и есть вера в себя, которая очень скоро понадобится, когда кое-кто из героев окажется на волосок от смерти.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
Хан Батый назвал этот город «злым». Ещё нигде его войско не встречало столь ожесточённый отпор. Русские витязи отважно бились на крепостных стенах маленького Козельска, защищая его от несметных полчищ кочевников. Семь долгих недель длилась осада. Потом город пал. Ворвавшись в Козельск, завоеватели не пощадили никого, даже грудных детей. И вот появился шанс переиграть тот бой, навсегда изменив привычное русло истории. На помощь далёким предкам отправляется отряд российского спецназа во главе с майором Деминым. Их всего пятеро против десятков тысяч, задание выглядит форменным самоубийством.
На дворе лето 1735 года. «Бироновщина» – страшное время для страны. Люди исчезают по ночам, дыба и раскаленные клещи палача в Тайной канцелярии не знают отдыха. Смутный период накануне русско-турецкой войны, когда ловкий и предприимчивый человек со шпагой и пистолетом может круто изменить свою судьбу – и судьбы страны.Наш современник Игорь Гусаров оказывается в теле курляндского барона Дитриха фон Гофена, который решил попытать счастья в «варварской и дикой Московии». Игорь готов рискнуть головой и пройти любые испытания, чтобы предотвратить дворцовый переворот «дщери Петровой» – беспутной Елизаветы.Здесь и сейчас, на топких берегах молодой имперской столицы, в свете чадящих светильников, в бальных залах дворцов и в душных кабаках, куется новое будущее России, новое будущее всего мира.Если ты настоящий гвардеец – возьми судьбу за горло и поверни маховик истории!
На дворе лето 1735 года. «Бироновщина» — страшное время для страны. Люди исчезают по ночам, дыба и раскаленные клещи палача в Тайной канцелярии не знают отдыха. Смутный период накануне русско-турецкой войны, когда ловкий и предприимчивый человек со шпагой и пистолетом может круто изменить свою судьбу — и судьбы страны. Курляндский барон Дитрих фон Гофен, решивший попытать счастья в «варварской и дикой Московии», готов рискнуть головой и пройти любые испытания, чтобы предотвратить дворцовый переворот «дщери Петровой» — беспутной Елизаветы.
Действие происходит в 1735-м году, во времена пресловутой «бироновщины». Восемнадцатилетний дворянин Елисеев начинает свою карьеру в Тайной канцелярии. Умному, честолюбивому и умеющему за себя постоять юноше не по душе бумажная рутина службы, и фортуна дает ему шанс проявить себя. Помощь приходит откуда и подумать было нельзя. Из нашего времени, из 21 века, к нему, в век 18-й, попадает его потомок из рода Елисеевых. У одного — природный ум и сила, у второго — дедуктивные способности и криминальные познания, опережающие текущую эпоху.