Подменыш - [80]

Князь оглянулся и поспешил к Максиму на помощь.

— Что такое? — встревоженно спросил он у Грека.

— До постели… подсоби, — попросил монах.

Приобнявши за шею Курбского, он кое-как доковылял до своего лежака, тяжело опустился на него и, измученно улыбнувшись, слабым голосом заметил:

— Давно приметил, еще по Твери, — нельзя мне медов хмельных пити. Ишь как стукает. — Он продолжал держать правую руку на груди.

— Я позову сейчас кого-нибудь из братии, — пообещал Курбский, но выйти не смог — левая рука монаха продолжала цепко сжимать рукав его роскошного красного кафтана.

— Погоди с этим. То успеется. Нонче не помру — чую. Лучше побожись, что просьбицу мою малую, кою я тебе обскажу, ты царю передашь. Прыткой он, вот я и не успел ее сам выказать.

— Божиться — грех, а передать — передам.

— Скажи тако. Старец молит тебя, государь, токмо об одном. Коли ты вознамерился обет свой исполнить — то достойно. Езжай с богом. Не бери лишь с собой юницы с дитем. Пусть Димитрий в Москве останется. Не гоже искушать предначертанное, ибо то не дерзость, но глупость. Помни о том, яко нещадно винить себя станешь, ежели с дитем что в дороге случится.

— Страшное ты изрек мне, монах, — сурово заметил князь. — Однако раз я обещал — слово сдержу. Передам все, что ты мне сказывал.

Он осмелился на это не сразу, лишь улучив момент, когда Иоанн блаженно улыбнулся рдеющему закатному солнышку, заметив, что по всем приметам денек завтра выдастся точно такой же, как и нынешний, — пригожий да теплый. Тогда только и заикнулся с рассказом о просьбе Максима.

— Сей гречин меня битый час пугал в своей келье, теперь ты за то же самое принялся, Ондрюша. Вот уж от кого-кого, а от тебя не ожидал. Ты сам-то веришь в это предостереженье?

— Старые люди ближе к богу, чем мы с тобой, государь, — уклончиво заметил князь. — Ты же волен поступить как захочешь, но я бы от такого отмахиваться не стал…

«Не стал, не стал, не стал», — звенело в ушах царя, остолбенело глядевшего на бездыханное тельце семимесячного Димитрия.

Глава 18 СМЕРТЬ ПЕРВЕНЦА

Не в силах сдвинуться с места с того самого момента, когда младенца достали из реки, Иоанн продолжал стоять и ждать чуда — вот-вот малыш закашляется, изо рта у него польется вода, как это обычно бывало с откачанными несостоявшимися утопленниками в их селище, и он вновь заорет, да так басовито, что впору трехлетке. Но Димитрий продолжал оставаться бездыханным, невзирая на все усилия суетившихся вокруг него мамок, нянек и кормилиц.

Он продолжал стоять, будучи не в силах сделать хоть один шаг по направлению не только к царевичу — там он только прибавил бы бестолковой суеты, а к царице, которая лежала чуть поодаль, на взгорке. Возле нее тоже суетилось добрый пяток баб, совершенно заслонив Анастасию бесчисленным ворохом своих юбок и сарафанов.

И тут он услышал где-то в вышине, над головой, звонкое птичье пение. Иоанн с изумлением поднял голову и, присмотревшись, увидел парящего прямо над ним звонкоголосого жаворонка, который самозабвенно заливался, не обращая внимания на столпившихся внизу людей.

«Не иначе как душу безвинную отпевает», — почему-то подумалось ему.

Вдруг вспомнилось, как всего получасом ранее все они, довольные и радостные от очередного светлого денька, неторопливо подплывали к треклятым сходням, потемневшим от сырости — ночью прошел стремительный, как бывает только в мае да летом, ливневый дождь и доски на причале еще не просохли после него.

Кажется, да нет, так оно и было, он еще улыбнулся, уже пройдя по ним вместе с Анастасией Романовной, бережно ведя царицу по мосткам, отделяющим ладью от пристани, и повернулся назад. Улыбнулся и протянул руки навстречу аккуратно семенившей мелкими шажками кормилице, умиляясь всеобщей заботе об их первенце.

Помнится, еще порадовался, что опаски ради, держа в уме предостережение старого монаха, поручил неотлучно сопровождать Димитрия своим шурьям — Даниле Романовичу и его младшему брату — плечистому Никите Романовичу. Надежнее защиты, чем они, не сыскать. Царица — их гордость и слава всему роду, а юный царевич — надежда на лучезарное будущее. Дяди царя — это звучит!

И пусть кто-то с усмешкой отзывается, что у них вся удача — не в ратных походах да воеводских свершениях, а в бабской кике. То от зла и бессилия что-либо изменить. Они и сами бы так говорили, если бы царь был женат на ком ином. Потому и сейчас они вышагивали неспешно, степенно, аккуратно поддерживая царицу под локти с двух сторон, а головы держа надменно, вздернув кверху подбородки — честь высокую блюли и ею же без меры гордились.

«Истинно, что без меры, — горько подумалось Иоанну. — Тут первым делом заботу проявлять надо, а они, как петухи надутые, вышагивали, а сходни — не покои в Кремле…»

Что там за большое и черное плеснуло в воде по правую сторону сходен — никто так и не понял. То ли рыба какая, навроде многопудового старика сома, то ли, как потом переговаривались вполголоса, сам водяной захотел заполучить к себе в гости кого-нибудь из царской семьи. Да оно и неважно. Гораздо важнее то, что именно с этого самого момента случайность стала накладываться на случайность, сплетаясь в большой страшный клубок.