Подменыш - [3]
А ведь чувствовалась рука худородная, ох как чувствовалась. Ну где это слыхано, чтоб за бесчестье черному горожанину али там пахарю из простых крестьян не деньгу или пяток, а целый рубль платить? Да как подумаешь, что придется самолично, ежели что, целковый в заскорузлую мозолистую руку класть — все в душе переворачивается.
Так ведь мало того. Жене горожанина этого почто за бесчестье платить, да еще не один рубль, а вдвое? И ведь так всем женкам — от низа до самого верха. Получается, что самому боярину цена вдвое ниже, чем его бабе. Да куда ж от такого бечь?!
А что там о судах неправедных понаписано? Это уж и вовсе за живое затрагивало. Нет, оно, конечно, и раньше, еще в Уложении деда этого сопляка было сказано, что кого обвинит боярин не по суду и грамоту правую на него с дьяком даст, то эта грамота не в грамоту, а взятое надобно вернуть. Все так, имелось запрещение.
Но если раньше сказано было, что «боярину и дьяку в том пени[6] нет», то есть даже если уличили тебя, все равно не накажут, то сейчас совсем иное. Сейчас тебя кара минет, только если ты не уличен а том, что посул[7] брал. А коли дознаются, что ты не просто ошибся, но злонамеренно такое учинил — пиши пропало. Тут же на тебя и иск истцов возьмут, и пошлины царские взыщут, да не простые, а втрое, а вдобавок еще и пеню придется уплатить. И опять-таки хитро Иоанн про нее загнул — «что государь укажет». Выходит, сколь ни повелит уплатить, столько и отдай. То же и дьякам посулено. Им хоть и половинная пеня грозит по сравнению с судьей, зато еще и тюрьма, а подьячего, если он, на посул польстившись, самовольно неправду напишет — кнут ждет.
Ну и кто теперь судить станет? А подумал ли этот мальчишка, у которого еще молоко от мамкиной титьки на губах не обсохло, что на Руси испокон веков без посула в суд лучше не суйся и сам он почти как пошлина стал? Как же без него теперь? Почто такое умаление доброй старины?!
Да что там посулы? Они-то еще куда ни шло — сам виноват, коль попался. А вот пошто высокородный боярин должен даже от обычных жалобщиков страдать — тут и вовсе обидно. Ну, подумаешь, выгнал дерзкого в шею, пускай и жалоба его по делу. В конце-то концов судья — боярин, а жалобщик — холоп, так и нечего тут. Ан нет — отныне получалось, что стоит такому случаю дойти до государя, так сразу тем, кто управы не учинят, быть от государя в опале.
За кого?! За смерда?!
А отчего такое недоверие, что боярин — кормленщик даже судить без избранных земством старост и целовальников не вправе? Да что судить, когда даже взять и оковать не в силах!
А пошлины судные? Они-то по-каковски? Не раз такое случалось, что два наместника в одном граде сидят, великим князем посаженные. Так почему им теперь умаление, и если они совместно свой суд вершат, то почто им платить надлежит как одному? Выходит, что каждому лишь половина достанется? Опять убыток. А попробуй взять как в старину, так уличенного не просто пожурят, да вернуть заставят, а втрое выплачивать придется.
Раньше, осторожности ради, можно было все посулы через недельщиков брать, так теперь и этот лаз перекрыли. Как же, согласится он его у жалобщиков требовать, коли ему за это казнь торговая[8] светит. Вот и считай, хотя что там считать. И без того ясно, что было кормление, а стало — разорение.
И еще одно настораживало. Уж больно много воли для простецов отпущено. Негоже государю вожжи отпускать да поводья ослаблять. Так, чего доброго, он и вовсе с них узду снимет.
Теперь, выходит, и сноса[9] на вольном человеке, пускай и не подписавшем крепость, искать нельзя?
Раньше как было? Ушел, скажем, у тебя со двора холоп, который по доброй воле служил за деньгу малую. Служил же хорошо, дело свое справно ведал, потому его надо бы обратно вернуть. А как быть, коли он сам того не хочет? Тогда вещицу припрятывали, да тут же на этого холопа в суд — мол, украл. Его сразу тебе в кабалу, и он как миленький далее служит. А теперь сказано, что даже если он оставил господина или ушел тайно, то суда господину над ним не давати. Дескать, с досады на него всклепать может. А если он и впрямь что украдет?!
Или вот тоже о наймитах. Было так — кончился у него срок, выгнал ты мужичка в шею, да и дело с концом. Ныне же, если наймит уличит своего господина во лжи, то с того вдвое против прежнего уговора взыщут. Тоже непорядок выходит.
Иное возьмем — о должниках. Раньше-то взял у тебя человечек деньгу в рост, а ты его цоп за загривок и к себе. Мол, служи, авось и выслужишь. Прошло время, он к тебе, а ты ему в ответ: «Милый! Да ты токмо рост и отработал, а должок по-прежнему на тебе висит».
Теперь не то. Теперь обратное выходит — нельзя так поступать, а коли ослушался ты нового государева уложения и человечек сей сбежит от тебя, да еще украдет при этом что-нибудь, то ему можно не только кабалы не платить, но и украденного не возвращать. Получается что? Да все то же самое — сущее разорение и только.
И уж совсем никуда не годилось то, что за подложную крепость на вольного человека не просто наказание теперь положено, но смертная казнь.
