Подлянка, сэр! - [4]

Кажется, еще совсем недавно у Маши была «полна коробочка». Она с мужем, дочка, зять, двое внуков, потом брат ее приехал. В квартиру заходишь — оглохнуть можно. Особенно когда Иван Степанович домой приезжал. Голос имел громкий, командирский. Как начнет нашу сборную по футболу критиковать — все соседи слышат. До сих пор вспоминают его выражение: «Они б играли — да мяч под ногами путается и противник мельтешит!» А сейчас тишина. Одна Мария Гавриловна грузно переступает, опираясь на палку. И кот ее, Барсик, за хозяйкой бежит, хвост распушив. Вот и сейчас Маша топает дверь открывать, а рядом «цок-цок», кот коготками по старенькому паркету стучит.

— Проходи, — Мария Гавриловна распахнула свою тяжелую стальную конструкцию с четырьмя замками.

Ее дочка страшно боится, что мама одна живет. Каждый год какое-то новое защитное средство привозит. Некоторые из них явно лишние. К примеру, смысла решеток на окнах квартиры, что на шестом этаже двенадцатиэтажной блочной башни, мне не понять.

По сравнению с нашей квартира у Кондратьевых «шикарная». Хотя мне лично подобное убранство кажется немного смешным. Зачем, скажите на милость, в обычной городской квартире шторы из красного бархата? Да еще Маша зачем-то их золотым шнуром расшила. Хрустальные люстры я ей всегда мыть помогаю. Попробуй-ка одна пятьдесят килограммов ценного стекла сними и обратно повесь. А с коврами так и совсем беда. Маша каждый день их пылесосит часа по два с половиной. На полу, на стенах, на диванах и креслах, и, главное, тот маленький, что перед дверью лежит, не забыть.

— Садись, — сурово предложила Мария Гавриловна, доставая свои позолоченные чашки с эмалевым рисунком.

Когда она накрывает на стол, покрытый вышитой красной скатертью, полагается молчать. Иначе Маша забудет какую-нибудь из десяти хрустальных конфетниц, или вазочку с печеньем, или масленку, или банку с вареньем, шоколадным кремом, сахарницу и так далее. Потом ей придется подниматься с насиженной подушечки на кухонном уголке… В общем, полагается молчать.

Через десять минут, когда на столе передо мной не осталось свободного места и тарелочка с нарезанным лимоном встала вторым этажом, Мария Гавриловна последний раз оглядела стол, вздохнула и медленно опустилась на свое хозяйское место. Приготовления к чайной церемонии завершились.

— Ну рассказывай, что у вас там случилось.

Я вздохнула и начала.

— Понимаешь, какое дело. Олегу хотят поручить расследовать исчезновение одной редкой птицы. Есть подозрение, что люди, которые выдают себя за племянников Марфы Андреевны, к этому как-то причастны. Надо бы вывести их на чистую воду. Соседей расспросить, понаблюдать. Олежке это бы очень, на мой взгляд, помогло. Тем более, что я его начальника сковородкой огрела. Ну случайно… По ошибке.

— Как по ошибке? Или ты по-прежнему за мухами со сковородой гоняешься? — Маша нахмурила свои черные густые брови, но глаза загорелись озорными огоньками. Не поймешь, серьезно она или в издевку.

— Ну сколько можно вспоминать! — взвилась я. — Лет пятнадцать с того случая прошло, а ты все никак не успокоишься!

— Да! А Люся так до сих пор вздрагивает, если видит, что у тебя мухобойка и сковорода рядом лежат!

— Подумаешь, схватился человек по ошибке не за ту ручку, — проворчала я. — С кем не бывает. И кто же мог знать, что та дурацкая муха на голову Люсиному мужу сядет… — тут мне подумалось, что пора менять тему. — Ну так что, Мария Гавриловна, поможешь?

— Угу, — коротко кивнула Маша. — Прямо сейчас чай допьем и сходим к Алевтине. Это Марфы соседка. Если живет кто в квартире, она точно знает. Стены-то картонные. О!

И постучала палкой по стенке у батареи. В ответ тут же раздалась возмущенная дробь сверху с возгласом:

— Хватит стучать! Только ребенка уложила!

Не успела мамаша прокричать последнее слово, как раздался оглушительный младенческий рев.

— Старая сволочь! — подытожила дама свое выступление.

— Чего она на тебя ругается? — возмутилась я. — Ты два раза еле слышно ударила, а она как сирена взвыла. Тут мертвый проснется, не то что ребенок.

— Я внимания не обращаю, — флегматично ответила Мария Гавриловна. — Жизнь у этой бабы тяжелая, заездили совсем. Песню знаешь? Только от жизни собачьей собака бывает кусачей… Вот это про нее. Как ребенок родился — муж запил. Из дома все тащит, работу бросил. Ночью приползет на карачках, она его не пускает. Такие концерты закатывают! Слушай, давай-ка допивай и пойдем. Вспомнила, что Алевтина может на работу уйти. Она тут офис один убирать нанялась по вечерам. Сейчас пять, пока дойдем; пока поговорим. А в шесть ей уходить надо.

Маша на удивление быстро собралась, вытащила из шкафа дежурный вафельный тортик «Крем-брюле» и вытолкала меня на лестницу.

— Алевтине про птицу не говори ничего заранее. Ее если спросишь, слышала ли звон, непременно скажет, что слышала. Внушаемая очень.

— Хорошо, — согласилась я. — Может, позвонить ей сначала? Скажем, что на чай.

— Не надо. Иначе мы пока дойдем, она Раю позовет. Тогда уж точно ничего не узнаем.

Рая — лучшая подруга Алевтины. Хорошая, заботливая женщина. У Олега в школе математику вела. Один недостаток имеет — за столом слова никому вставить не даст. Даже вопрос задать не позволит.